Будучи в гостях, у моей сестры, не по своей воле, попали с мамой в баню.

Давно зто было. Мама решила съездить к своей дочери, моей сестре, которая была намного старше меня и жила в другом городе. Я буквально прилип к маме и напросился с ней. Мама, правда без особого желания, всё же взяла меня с собой.

По приезду случился казус. Сестры в общежитии не было. Как потом выяснилось, в письме сестра плохо разобрала дату, подумала совсем на другой день и спокойно отправилась за город к подруге. Мы приехали днём. Пока суть да дело, подступал вечер.

Мама хотела идти искать гостиницу, но тут появился комендант и предложил очень даже приемлемый вариант. Он нам предоставит койкоместа на правах гостей, но по каким-то там правилам поселения, нужно сходить в баню и принести оттуда бумагу о помывке (как оказалось, обыкновенные билеты).

Времени у нас было уйма и оставив вещи отправились, по координатам коменданта, в баню. Нашли быстро. Это было современное здание, довольно большое и просторное. Внутри была какая-то особая атмосфера, запах простыней и шампуни.

Мама сразу же пошла к кассе, людей в очереди не было и начала объяснять сложившуюся ситуацию. Но тётенька-билетёрша, наотрез, отказалась дать нам билеты без помывки. На аргумент мамы, о том, что у нас нет ни мыла ни полотенца, просто успокоила:

«У нас, можно взять, всё и мыло и мочалку и полотенца». Похоже, мы ей явно приглянулись. Она и не скрывала симпатии, улыбаясь маме и даже мне бросив комплимент.

«Мужчина смотрю, что надо. Но в мужское, одного, наверное мама не отпустит? Маловат, для незнакомого места». Мама закивала головой.

«А для женского, великоват» — продолжила кассирша. Мама и тут согласилась.

«Шура» — позвала работница помывочного хозяйства. Подошла симпатиная женщина лет тридцати, в синем халате. Они о чём-то переговорили. В конце их разговора, я только и услышал:

«Ну конечно. Пускай, с дороги ведь. Я всё-равно вечером буду там убирать.»

Весёлая тётенька вернулась к нам и добродушно сказала, что бы мы расплатились за простую помывку, а сами пойдём в семейное отделение.

«Только сегодня оно закрыто, сандень и отсюда не попадём. Но я проведу вас через…» — и приблизившись к маме, что-то сказала, я не расслышал. Мама выразила удивление и спросила:

«А отсюда никак нельзя?»

«Да не бойтесь. Днём людей мало. Пройдём, никто и внимания не обратит. А я потом, вас и выведу» — сказала тётенька и пошла за банными принадлежностями для нас, а мама мне сказала:

«Сейчас мы пойдём, через раздевалку. Если увидишь дядей, а они могут быть и раздеты, не обращай внимания. Мы, просто, пойдём через другую дверь, а не главную, она сегодня не открывается» .

Наконец уложив, в пластмассовую сумку полотенца и всё остальное, повела нас к месту назначения. Мы спокойно прошли через раздевалку, там было только двое мужчин, они были уже одеты и наверное знали кассиршу, потому, что она, что-то спросила у них, а те весело ответили.

Открыв обыкновенную дверь, весёлая тётенька сказала, что как и где открывать и так понятно и, что она прийдёт через часик-полтора. И уходя сказала:

«Я снаружи дверь закрою, а она если что, изнутри ручкой открывается. Ну мойтесь на здоровье»

В отделении было очень красиво. Кафель наверное импортный, хорошие шкафы для одежды и сияющий душ. Надо сказать, что для 70-х годов интерьер был просто великолепен. Мама прошлась по помещению, потрогала ванную, душ. Открыла два шкафчика и посмотрев на меня, сказала:

«Мне нравится. Раздевайся. Вот шкафчик». Мама взяла низ платья и приподняля его так, что стали видны застёжки на чулках. Но тут же остановилась и глядя на меня, попросила:

«Расстегни сзади пуговицы на платье. Сниму, что бы не намочить». Я, немного по дилетенски, справился с тугими пуговицами и она сбросила платье. Надо сказать, что на улице был апрель, довольно тепло и мама не носила комбинацию. Я вообще её в ней редко видел.

На ней были белые трусики, белый пояс и белый лифчик. Я поймал себя на мысли, что выглядит это, очень красиво.

«Спасибо. Ну теперь раздевайся уже. Не тяни» — мама опять напомнила, зачем мы сюда пришли. Я снял одежду, до трусов. Повесил в шкафчик и остановился в нерешительности.

«Снимай, снимай. Сушить всё-равно негде. Я сменку не брала. Думала, что просто бумагу возьмём и всё — и добавила — А наполню-ка я ванную пока» .

«Я хочу под душем» — сказал я.

«Пожалуйста. А я всё-равно наберу, так, на всякий случай» — и мама кивнула мне, типа — вот так.

Я сбросил трусы и как-то так, бочком, прошёл вплотную, мимо мамы, даже боком зацепил её за попу. Она как раз нагнулась, снимая чулки. Увидел я так же, что она, с явным интересом, рассматривает меня, правда осторожно так, не навязчиво. Ведь я уже где-то с год, не мылся перед ней голым. Не оглядываясь открыл душ, отрегулировал воду и шагнул под струю. Тёплая волна накатилась на тело и покрыла его. Постояв немного я начал тереть руками грудь, голову, лицо.

И тут, другие руки, нежно взяли меня за талию и потянули от струи. Я быстро оглянулся. Это была мама, с распущенными волосами, которые красиво падали на плечи и… без лифчика. Я оторопел, не ожидая такого поворота, ведь был уверен, что она, сняв платье, просто умоется и всё.

«Постой, сейчас мочалку намылю» — и мама протянусь к струе, что бы намочить мочалку, при этом коснувшись телом моей спины. Я даже, боковым взглядом, увидел её мелькнувшую грудь под вытянутой рукой. Она начала интенсивно мылить мочалку, а я, всё ещё стесняясь и прикрыв рукой пенис, развернулся к ней. И тут оторопь прошибла меня вдвойне. Мама стояла совершено голая, ничуть меня не стесняясь. Я, как говорят, в полные глаза, увидел её красивую грудь и как бы из скромности опустил голову. Мой взгляд скользнул по ямке пупка на животе мамы и в глаза ударил светлый цвет волос на её лобке. Я стоял, как очарованный, а мама, пальцем подняла мой подбородок и сказала, с улыбкой глядя мне в глаза:

«Я и себе сменку не брала. Так, что принимай в свою, голую, компанию». Я, как с перепугу, просто кивнул пару раз, а она, присев передо мной и широко улыбнувшись, отстранила мою ладонь от низа живота. Несколько секунд, которые мне показались длинными томительными минутами, смотрела на моего дружка каким-то прямым и необыкновенным взглядом, как будто говоря:

«Ну здравствуй. Наконец-то мы опять увиделись». Но это пришло мне в голову позже, так как в память, надолго, врезался этот чарующий мамин взгляд. Потом, оторвав глаза от дружка, тоже с улыбкой, взяла мои щёки в свои ладони и подавшись вперёд, склонив немного голову на бок, нежно нежно, поцеловала в губы. Этот поцелуй и особое выражение её лица, после этого, я запомнил на всю жизнь.

Ну а потом поднялась, живо развернула меня боком и начала тереть мочалкой. У мамы была интересная привычка, когда раньше меня мыла. Она намыливала грудь, живот, пенис, ноги спереди. При этом, другая рука, касалась спины и опускалась вместе с левой рукой, останавливаясь на попе. Потом мочалка перебрасывалось и начиналось натирание спины, попы, ног, при этом другая рука, по груди и животу, опускалась вниз и останавливалась на пенисе. Последними мылись руки и голова. Эта процедура настолько запомнилась мне, за много лет купания, что я почти до мелочей угадал все мамины действия.

Раньше, когда она меня мыла дома, в ванной, не сильно нагибалась вымывая мне ноги. К тому же, она была одетой. Теперь, ей, пришлось наклонятся до пола и я смотрел на голую спину и попу, которая мелькала при наклонах. Дошла очередь и до головы. Я снова мог видеть маму во весь рост. Она уже немного намокла и её длинные волосы начали прилипать к плечам и груди. Выглядело очень красиво. Но пена от шампуни начала щипать глаза и картинка пропала.

Потом я долго смывал мыло и шампунь с тела и головы, наслаждаясь мощной струёй душа. У нас такого не было. Я покосился на маму, а она осваивала ванную. Было интересно наблюдать, как мама намыливала себе грудь и под мышками, поднимала поочереди ноги и мыла на них пальцы и ногти. Потом улеглась на живот и лежала так несколько минут. Всё это время из воды выглядывали две аппетитные ягодицы. Я понял, что мама совсем не стесняется меня и это сразу же подтвердилось. Она встала в ванной и взяв мыло, начала быстро мылить всё тело, кроме спины. Когда дошла до лобка, как-то мельком глянула в мою сторону, но не отвернулась, а поставила одну ногу на бортик ванной и начала мылить между ног. Мне было это хорошо видно, и как мыло мелькало и как росла пена на волосиках. Когда окончила процедуру, я уже вышел из под душа и пошлёпал к шкафчику. Начал вытираться, а мама, вся в мыле, вылезла с ванной и пошла под душ. Ей явно понравилась баня (как собственно и мне) и эту возможность она использовала по полной. Взяла с полочки шампунь и кивком головы позвала к себе. Я повесил полотенце и подошёл к ней.

«Возьми шампунь — подала она мне бутылочку — наливай мне, потихоньку в ладошки, буду пробовать волосы мыть» .

Дома, мама, волосы мыла долго. Но здесь дело пошло быстрее. Два раза намыливала густо руками голову, а что бы намылить волосы полностью, попросила меня взять жмут в руки, а сама начала стягивать мыло с головы на волосы. Наконец процедура намыливания окончилась и мама пошла под душ смывать пену. А я зашёл спереди её и посунулся к ней под струю, да как-то не умело, что упёрся лицом в грудь. Она негромко засмеялась, немного отступила и я быстро смыл случайно попавшее на меня мыло. А мама усмехнулась и пальцем ласково тронула меня за нос.

Я снова пошёл вытираться.

Я уже писал, что пенис у меня иногда самозбуждался, в самый неподходящий момент. И сейчас так получилось. По окончании вытирания, мой дружок поднялся и не проявлял тенденции к опусканию. Мама мельком глянула на меня, отвернулась. Потом, сообразив, резко повернула голову в мою сторону и остановила взгляд на моём дружке. Я не успел прикрыться и застыл как вкопанный. Но никаких упрёков я не услышал. Просто сказала:

«Не смотри на меня. Отвернись». Я тут же нашёлся:

«Это не от того, что ты не одетая. Это как-то само. Я даже не знаю как» Мама в ответ, немного помолчав:

«Руками не трогай. Всё хорошо. Это бывает у мальчиков, хотят они этого или нет» — и как мне показалось, с улыбкой подмигнула мне. Надо сказать, что, когда она начала говорить, я стоял, так и не прикрываясь, и слушал. Её слова меня успокоили, однако дружок упорно не опускался.

«Слей из ванны и помой её от мыла. Помоги маме» — сказала. Я подошёл с поднятым бойцом и сбросил воду. Опять окрыл кран и так умело, сам себе удивился, начал ополаскивать ванную. Услышал голос мамы:

«Вот молодцы какие. И туалет предусмотрели»

Надо сказать, что за ванной, всего в каком-то метре, стоял красивый унитаз, я его сразу и не заметил даже. Мама подошла к нему. Подняла крышку и села, посмотрев на меня немного виноватым взглядом.

«Извини. Не могу в душе, даже по маленькому ходить» — и я услышал звук из которого я понял, что мама делает пипи. Мне даже самому захотелось.

Сидела мама не долго. Привстала. Легонько потрясла попой и выпрямившись, опустила крышку и дёрнула ручку бачка.

«Мам. Я тоже хочу» — сказал я. И это была правда. Мне ещё сильней захотелось когда вода зашуршала.

«Иди. Ванная уже чистая. Только крышку подыми»

Я напрвавился к унитазу, но тут мама остановила меня.

«Постой. Ты так весь верх обписаеш. Давайка сюда»

Мама подвела меня к унитазу и взяв прутик пальцами, направила вниз. Надо сказать, что когда членик торчит, то пописать получается не так легко. Я немного напрягся и обильно опорожнился. Ни одна капля не упала мимо. Молодец мама.

А она тем временем, пальцами, немного натянув шкурку, выдавила несколько капель жидкости и отпустила дружка. Он продолжал упорно стоять.

«Ну ничего. Не обращай внимания. Упрямый какой он у тебя. Возьми мочалку, спину потрёшь». Мы пошли к кабинке.

Я взял мочалку и начал её мылить. А мама вышла из под душа и повернулась ко мне спиной, да так близко, что коснулась ногой моего дружка. Я отступил на пол шага.

«Ну давай. Три же, посильней» — торопила меня мама.

С каким-то особым чувством, намылил ей спину. Мама попросила хорошо пройтись по позвоночнику и шее. Я увлёкся и мой дружок уже вовсю упирался ей в ноги. Даже не заметил этого. А мама, скорее всего почувствовала и повернув голову, глянула вниз, показав свою очаровательную улыбку. Я тоже посмотрел вниз и всё понял. Отстранившись, начал мылить поясницу. Пена побежала по попе и я хотел было уже и её мыть, но мама отстранилась и сказала:

«Спасибо. У тебя хорошо получается» .

«Как у папы?» — спросил я, довольный маминой похвалой и зная, что дома, спину её всегда мыл папа.

«Даже лучше» — с юморком твердила мама и снова потеребив мне носик, ещё и поцеловала в него. Потом быстро справилась под душем и закрывая кран попросила:

«Возьми полотенце». Я поднёс и прислонил его, сам того не ведая, к груди, почувствовав её упругость. Мама ничего не сказала, а только приняла полотенце и начала не спеша вытираться. Когда вытирала между ног, посмотрела на меня и я понял, что надо отвернуться. Потом я ей вытер спину и мама намотала полотенце на голову, что бы впитать влагу с волос.

Надо сказать, что мой пенис уже поник, хотя, я это не сразу и заметил.

А мама, тем временем, начала натягивать трусики, а мне сказала:

«Можешь одеваться уже и волосы причеши, а то в стороны торчать будут»

«А можно, я ещё так побуду?» — набрался я смелости.

«Понравилась банька то. Мне тоже. Чистая, тёплая. Ну побегай так, коль хочется. Время ещё есть» — разрешила мама окончив одевать трусики. Потом попросила:

«Подай пояс и лифчик со шкафа» .

Я не только подал, а ещё помог одеть пояс и застегнуть лифчик и пока мама укладывала в него свои груди, поднёс и чулки. Она начала по очереди натягивать их на ноги и справившись стала пристёгивать их к застёжкам, но подломила ноготь и эту работу пришлось сделать мне. Мама, с весёлым лицом, сказала:

«Вот так. Сынуля голенький и помыл и одел» — я смутился от её слов, но она сразу исправилась:

«Ну побудь раздетым ещё, пока я посушусь» — и пошла к сушуару.

Я всегда этот случай вспоминаю с улыбкой. Прямо магия какая-то.

А мама, без платья, долго сушила волосы под настенным сушуаром. Закинув ногу на ногу, в коричневых, с отливом чулках, она смотрелась как королева. Тогда, конечно я, будучи мальчиком, не так остро воспринимал вид обнажённой или полуобнажённой женщины, но обратил внимание на мамины голые ноги от чулок до трусов. Даже тогда этот вид меня очаровал. Наверное я уж сильно в открытую рассматривал это мамино чудо. Она посмотрела на меня не очень одобряющим взглядом и я перестал пялиться.

Потом просто начал коротать время, зная, что с волосами мама занимается всегда долго. Я нашёл плассмасовый круг, который почему-то оказался там, под стенкой. Пытался его крутить, но без особых успехов. Подбегал к зеркалу, расчёсывался и корчил рожи. Короче, дурачился.

Мама поглядывала в мою сторону и поймав мой взгляд, спрашивала, не замёрз ли, может пора одеваться. Но мне нравился мой вид и я не спешил к одежде. Когда я хотел сделать стойку на руках и подошёл ближе к двери, где места было побольше и присмотрев получше коврик, опёрся на него руками и оттолкнувшись от пола, стал в стойку вниз головой, ногами упёршись в стенку отделанную кафелем.

«Мама. Смотри. А в школе я не мог этого сделать»

«Молодец — отозвалась мама — только руки не ослабляй, а то головой ударишься»

В это время, действительно, руки както согнулись и я медленно опустил тело на голову. Я понял, что осторожней надо такие упражнения делать. возле стенки. Я встал и хотел идти, но в дверях раздался шум от вставляемого в скважину ключа и потом лязг открываемого замка. Всё прошло очень быстро и помещение вошла красивая женщина, в синем халате. Я остолбенел. Какое-то мгновение стоял, голый, в двух метрах от банной работницы, которая весёлым взглядом рассматривала, меня, с ног до головы. Я автоматически прикрыл низ живота ладошками, но всё ещё стоя на месте.

«Не прячься, не бойся. Я таких как ты перевидала уже ой-йой сколько» — и начала объяснять маме, что кассирша занята и она нас проведёт. А мама, в это время, уже стояла у зеркала и расчёсывала волосы. Я подбежал к ней и спрятался за её спиной, прижавшись к её бёдрам. До сих пор помню приятное ощущение маминого пояса и чулок на руках и молодце, который вновь успел принять вертикальное положение и упёрся в ноги. Мама почувствовала это и освободившись от объятий, прижала моего дружка к животу и ласково шепнула мне на ухо:

«Прикройся ладошкой» — и добавила громче:

«Не бойся тётю. Тётя не будет смотреть. Иди одевайся спокойно» .

И тётя в синем халате тоже отозвалась:

«Иди Иди. Не стесняйся. Я смотреть не буду» — а потом добавила, уже для мамы:

«Да тут частенько, молодые парни, меня увидев, стойку, на без десяти двенадцать принимают» — и засмеялась вместе с мамой. Я долго ещё не мог понять, что это такое, «на без десяти…», а маму спросить так и не решился.

Пройдя к шкафу, я освободил дружка и хотел быстро взять трусы, что бы натянуть их и тогда спокойно одеваться. Но в спешке, я зацепился за коврик и локтем ударился об дверцу, которая хлопнув, защёлкнулась на замок. Моя одежда оказалась закрыта. Подошли мама и банная работница. Я с перепугу забыл за стоящего дружка и так и стоял перед ними, чуть ли не касаясь синего халата. Вся беда была в том, что ключ лежал внутри, на полке.

«Это не первый раз. Сколько раз говорила поставить замки под один ключ или вообще убрать. Дело в том, что тут раньше была дополнительная раздевалка с платными ящиками. А в общей раздевалке, были просто вешалки. А сейчас здесь сделали семейное отделение» .

Она, поглядывая вниз, ещё раз попробовала дверцы, но они естественно не поддались. Мама хотела меня завернуть в полотенце, но банная работница сказала, что здесь не холодно и она сейчас пойдёт, поищет запасной ключ. Мама взяла рукой моего дружка и сказала:

«Забыл ладошкой прикрывать». Я сразу за двумя ладошками спрятал бойца, но мама опять отвела мои руки и спросила:

«Может писать хочешь? А то до общежития ещё далековато идти.»

Странно, но она угадала. Я действительно, снова, хотел в туалет.

«Пошли со мной, помогу тебе» — и мама повела меня к унитазу. Так как и в первый раз. Она взяла прутик, в свою руку и нагнула его прямо в чашу унитаза. В этот раз опорожниться быстро не получилось. Но когда последние капли упали в унитаз, мама подвела меня к умывальнику и помыла прутик.

«Ну вот и мне захотелось снова» — и она, как-то виновато посмотрев на меня, подошла к унитазу, подняла крышку, потом платье. Стянула трусы и усевшись зашумела струёй. Потом привстала и посмотрела по сторонам. Я понял. У мамы дома, для такого случая, всегда лежали салфетки или она подмывалась под душем. Но для душа ей надо было почти полностью раздеться, поэтому она сказала:

«Сынок. Возьми в моей сумке салфетку и принеси мне»

Я потелепал к её шкафчику. Сразу же обратил внимание, что ключ от её шкафа лежит на нём самом. Я быстро нашёл салфетку и принёс маме. Она стояла и ждала, не опуская платья и со спущеными трусиками. Густой треугольник чётко выделялся внизу живота. Я вспомнил за дружка. Посмотрел, но он всё ещё топорщился. Мама, приняв сафетку, не стала отворачиваться и одной рукой держа платье, второй начала вытирать между ног. Я не отходил, думая, что маме ещё что нибудь нужно будет, а она не просила меня, ни отвернуться, ни уйти. Наконец мама окончила процедуру и свернув салфетку попросила меня выбросить её в мусорную корзину. Сама же начала натягивать трусы. Я пошёл к дверям, где стояла корзина. А тут и банная работница пришла и видя мой стоячок, спросила маму.

«В туалет водили? Мой помладше Вашего будет. А как по маленькому, так часто и торчок. А сходит падает» .

В это время я развернулся, не думая, что тётенька остановилась рядом и упёрся прутиком в ноги красивой уборщицы, даже халат ей приподнял.

«Извините» — вежливо сказал я и не прикрываясь пошёл к шкафчику.

«Какой упругий. Ну прямо настоящий» — сказала красивая уборщица маме, подойдя следом за мной и открывая шкафчик.

Я начал одеваться, а тётя о чём-то ещё некоторое время разговаривала с мамой и похвалила нас за чистоту.

Я слышал как мама спросила, почему через главные двери выйти нельзя.

«Да там старый замок заклинил. А заведующая не разрешает дверь ломать. Красивая она и дорогая. Ждут мастера. Вот и сандень придумали»

Когда шли обратно, через раздевалку, мужчин явно добавилось. некоторые были даже раздетыми. Мама отвернув взгляд к стенке, шла за молодой работницей. Видно было, что ей, очень неудобно. В отличие от мамы, работница бани смело глядела между шкафов, высматривая, не намусорили где.

Когда мы выходили, приветливая кассирша, с улыбкой глядя на меня, сказала: «Ну вот, освежился, хорошо и ничего страшного, что с мамой, ведь правда?»

Мы спокойно переночевали в общежитии. Сестра примчалась утром и отчитала маму за плохой почерк. Потом собралась в душ, и маму пригласила. А на меня как-то недоверчиво глянула и сказала: «То же может с нами? А, мама?» Но мы отказались. Когда сестричка упорхнула, мама так ласково посмотрела на меня и улыбнулась.