- Сынок, что ты делаешь?

Я растерянно открыл глаза и понял, что я вляпался.

Пиздец. Случилось самое страшное, что только могло произойти. Я попался с поличным, и попался по собственной дурости.

- Откуда у тебя ЭТО? - звенел мамин голос.

Отпираться было бесполезно. Вечером, когда мама легла спать, я решил подрочить на свое новое сокровище, осторожно достал пакет, расправил складки красного шелка и стал страстно дышать самым волшебным на свете запахом... Это был еще незнакомый мне запах, но именно тем он и волновал мое воображение. Член моментально набух сладкой истомой, очень хотелось головка буквально зудела от нахлынувшего желания. И я обхватив мой хуй ладонью, сделал несколько привычных движений. И тут же кончил, выстреливая малофьей на живот. По телу прошла сладкая судорога, и я, видимо, отрубился. И не слышал, как ночью проснулась мама, которая и решила проверить, почему в моей комнате все еще горит ночник... Ну, она и увидела картину маслом: сынок, перепачканный малофьей, с трусиками тети Гали на лице.

- Откуда у тебя ЭТО? - повторила мама вопрос, поднимая двумя пальцами трусики.

- ЭТО чье?!

Чье, чье... Вчера вечером мы с мамой пошли в гости к ее давней подруге и коллеге - тете Гале. Тетя Галя... Вообще, в ту пору я хотел всех женщин, но тетю Галю я хотел особенно. Как говорила моя мама, тетя Галя была сочной женщиной. И в этом слове было все. Предположим, если кому-нибудь потребовалось бы составить словесный портрет тети Гали, то он бы первым делом упомянул бы, что это была женщина средних лет, среднего возраста и среднего телосложения, но с большой и аппетитной задницей, с небольшим животиком и пышной грудью.

Также необходимо было бы упомянуть и про восхитительную оливковую кожу, чарующие зеленые глаза, черные брови вразлет и короткую стрижку под мальчика. Еще у нее были совершенно замечательные губы - идеальной формы, на которые я мог бы завороженного смотреть часами. Но в каких словах возможно описать тот упоительный аромат сексуальной желанности, который буквально сочился из каждой клеточки ее восхитительного тела?! Ее запах настолько кружил мне голову, что сидя с ней рядом я просто хотел облизать ее руку...

Запал же я на тетю Галю несколько лет назад, когда она сидела у нас в гостях. Я случайно уронил под стол вилку и полез ее доставать. И тут же наткнулся взглядом на обнаженные ноги тети Гали. Они сидела на стуле. широко расставив ноги - я видел ее желтые трусики, резинка от трусиков, видимо, больно впилась ей в тело, потому что она осторожно опустила руку и подцепив ластовицу трусиков в районе промежности, немного оттянула их. Эта картина буквально отпечаталась в моей памяти, а когда я показался из-за стола, тетя Галя, возможно сообразив, что я мог увидеть что-то лишнее, вдруг заговорщицки подмигнула мне. Как взрослому. И вид ее трусиков настолько взволновал меня. что я множество раз дрочил, представляя себя тем вечером под столом, как я засовываю свою лицо между ее загорелых бедер и утыкаюсь носом прямо в желтую ткань...

Вчера же мы пошли в гости к тете Гале, и я понял, что не могу упустить редкий шанс. Под благовидным предлогом я выскользнул в туалет (Мама с тетей Галей не обратили на меня ровно никакого внимания), затем прошел в ванную, и, закрыв дверь, принялся лихорадочно исследовать корзину с грязным бельём и вскоре я увидел свое сокровище - белые трусики тети Гали. Я развернул их и обмер - прямо посередине белого ромбика ластовицы шла широкая желтая полоса, еще влажная. "Ничего себе манда у тети Гали, - подумал я и вдохнув свежий аромат, где запах мочи был перемешан с ее чарующим соком. Потом я наше еще и красные трусы - тоже с богатым урожаем – на трусиках я увидел подсохшие следы каких-то выделений.

Торопливо я сунул в карманы брюк оба трофея, думая лишь о том, как бы не попасться.

Остаток вечера я помнил смутно - я думал только о том, как бы поскорее оказаться дома и заняться своим любимым делом.

И вот, вчера вечером я подрочил на белые трусы, а сегодня решил на красные.

И тут же попался.

- Это от тети Гали, - мозг был в полном ступоре и никак не желал придумать какую-нибудь убедительную ложь.

- От тети Гали?! Она тебе их дала?!

Дала... Ну что за глупый вопрос...

- Нет конечно. Я их сам взял, когда был в ванной...

- Пиздец, - выдохнула мама. - Кого я вырастила.. Но, скажи, зачем тебе?!

Еще один идиотский вопрос. Ну вот, интересною какого ответа она ждет?

- Сынок, - она села на кровать и посмотрела мне в глаза. - Скажи честно, мы ведь здесь свои люди... Тебя что... возбуждает женское белье?

Ну вот, кажется она догадалась. Но вслух я ничего не сказал, а только кивнул.

- Сынок, ты эти трусики.. Ты их надеваешь на себя?

«Надеваешь?! - я удивленно посмотрел на нее. - Зачем?!»

- Нет, мама, - выдавил я. - они мне просто нравятся.

Кажется, она с облегчением перевела дух. Потом посмотрела на выделения своей подруги.

- Понятно. Ты это нюхаешь?

Еще один дурацкий вопрос. Что неужели так трудно самой догадаться.

- Нюхаешь, скажи? - не отставала она.

Я кивнул: нюхаю.

- И тебе нравится женские запахи?

- Нравятся

- И что ты делаешь, когда нюхаешь.

Мама! Тебе что в подробностях все рассказать?! Сама что ли не видишь...

Тут она заметила пакет, лежащий у стенки. Вывернула пакет - там было пять штук, лучшие образцы моей коллекции - все нестиранные и с запахом. Она посмотрела они трусики, потом другие...

- Где ты все это берешь?!

Хороший вопрос... Я помнил историю каждого своего приобретения. Розовые трусики из ткани, похожей на шелк, принадлежали моей двоюродной сестре Нике. Я их взял, когда мы вместе отдыхали в деревне на даче. Белые трусики-"недельки" с надписью "Среда" принадлежали моей однокласснице Лизе Отресковой, в которую я мимоходом был влюблен в третьем классе. В прошлом году, напросившись к Лизе рисовать стенгазет для нужд класса, я вышел в туалет и произвел инспекцию содержимого стиральной машины. где семейство Отресковых держали вещи для стирки.

Нашел огромные трусы мамаши Отресковой - у нее была огромная и прямо-таки выдающаяся жопа. К сожалению, на ластовице трусов не было никаких следов, кроме запаха липкой дряни, которой приклеивают женские прокладки к белью. Зато мне попались трусы самой Лизочки, пропитанные волшебным ароматом ее юной писечки. К кружевной оторочке даже прилип черный лобковый волосок Лизаньки - кучерявый и неожиданно жесткий. И я часто дрочил, представляя как я зарываюсь лицом в черные заросли между ног моей Лизаньки.

Еще там были желтые трусики с кружевами - это от мамы Стаса, женщины, похожей на Джину Лоллобриджиду. Попасть к Стасу в гости было непросто - мы не дружили, с нашей компанией он не общался. Пришлось разработать хитрый план, что бы сдружиться со Стасом и под благовидным предлогом попасть к ему домой. К сожалению, в первый раз взять добычу не получилось - корзина для белья была пуста. Зато на третий раз мне повезло - на крючке под шелковым халатом он обнаружил висящие женские трусы.

Он развернул и обмер от счастья - ластовица была еще влажная, пропитанная свежими ароматами мочи и женских выделений, причем запах мочи явно превалировал в этом терпком букете, но Стасикова мама настолько поражала мое воображение, что я не мог нанюхаться ее запахом. И в тот вечер я даже представил себе, как Стасикова мама поит меня своей мочой - я лижу на спине, а она садится мне на лицо своей волосатой промежностью, и вдруг из этих зарослей начинает сочиться желтая волшебная влага... А Стасикова мама схватила меня за волосы и прижимает мен к пизде. И говорит: я буду ссать тебе в рот, а ты смотри, не пролей ни капли..

Ладно, мы отвлеклись. Еще в пакете были черные трусики-стринги, принадлежавшие некогда тете Ане, останавливающейся у нас переночевать. Когда она с мамой пила коньяк на кухене, я осторожно обследовал ее дорожную сумку в боковом карманце нашел пакетик с грязными трусиками и со свернутой в трубочку старой прокладкой, хранивших отпечаток больших половых губ тети Ани. А еще у меня был второй пакет, куда я складывал мамины трусики и трусы тети Веры...

- Кто тебя научил нюхать женское белье?

- Вовка Гаврилов - вдруг вырвалось у меня. - Он предложил мне подрочить и понюхать трусы своей мамки..

Вернее все было не совсем так.

- Вот бля, и мои труселя нашлись! А я уж думала, и куда это они пропали! А они вот они где, у маньяка малолетнего! Ну так признавайся, что ты еще делаешь, когда трусы женские нюхаешь?

Тут до меня дошло, что мама все не спроста залает такие глупые вопросы. ответы на которые она и сама прекрасно представляла. Может быть, она добивается от меня какого-то ответа... И только я об этом подумал, как член дрогнул и против моей воли стал наливаться желанием.

- Ничего я не делаю! - буркнул я.

- И письку свою не теребишь?!

- Ну так, - замялся я , не зная что ответить.

- Так дрочишьт или нет?!

- Ну дрочу. Иногда.

- Ну тогда, дрочила, показывай мне как ты дрочишь.

- ЧТО?!

- Что слышал. Бери свою пипирку и начинай дрочить, я же должна знать, чем мой сыночек по ночам занимается и какие у него... гм... забавы.

Она откинуда одеяло и и увидела мой стоящий член.

- Ого! Ну, давай нюхай и дрочи.

Она сунула мне свои розовые трусы.

- Вот на эти подрочи. Они же тебе нравятся. верно? Нравится мамкин запах?

- Нравится.

- Дрочи.

Я обхватил член рукой и начал теребить кожицу вверх –вниз. Вдруг я увидел, что мама как-то беспокойно смотрит на мой член.

- Скажи, сын, а почему ты кожицу до конца не сдвигаешь?

- Что?

-Что-что... Залупу мне покажи! Не знаешь, как залупить член?!

- У меня больше не сдвигается...

Мне стало жутко неловко. Действительно, Володя Гаврилов однажды показывал свой член и объяснил, что при дрочке нужно полностью залуплять член. Но у меня член словно напоминал бутон розы, н желающий никак распускаться, и головка члена никак не хотела освобождаться от кожи.

- Надави посильнее! – скомандовала мама. Клянусь, в этот момент она была готова сама схватит мой член в руку.

- Нет! - отпрянул я. – Мне больно!

- Понятно, - мама вдруг решительно поднялась с кровати. – Это хорошо, что я тебя тут застукала. Завтра к врачу пойдем, дрочила несчастный...

К врачу?! Зачем?!

Затем, что у всех мальчиков в твоем возрасте уже должна оголяться головка полового члена, а у тебя она не оголяется. Будем думать что с тобой делать, онанист несчастный...

Продолжение следует.