Кто-то хлопнул входной дверью.

- Можно?

На пороге стояла Надька. В светлом платье, щёки румяные, на губах улыбка. Повторила погромче, будто боясь, что я не расслышал

- Петрович, можно к тебе?

И с каких это пор она стала разрешения спрашивать? Не помню я такого за ей.

- Надь, ты случаем на заболела? Дай лоб пощупаю.

- Петрович, все самые соблазнительные места,которые ты любишь щупать, находятся несколько ниже. Здесь, - она погладила свои груди. - И здесь. - Провела руками по заду. - А лоб чего щупать? Там ничего интересного нет.

- Надь, это я к тому, что ты с какого-то переляха вдруг разрешения стала спрашивать.

- А вдруг ты занят. Или в гостях кто.

- Да кто у меня может быть?

- А Танька?

- Да она уж сколько времени не заходит. Обиделась, что ли? Да и ты старика забыла.

- Скажешь тоже: старик! Да такой старик продерёт так, что ходить не можешь.

- Да не ври уж.

- А чего врать-то, коли правда.

- Ты зубы не заговаривай. Ты скажи, чего ты такая вежливая стала.

- Да так. Думаю, дай побуду культурной дамой.

Не выдержала, рассмеялась.

- Дуркую я, Петрович. Хотела вообще с тобой построже, а разве с тобой сможешь. Ух, Петрович!

проскочила короткое расстояние от двери до стола, за которым я сидел, собираясь ужинать, повисла на шее, целует.

- И соскучилась же я. А ты хоть бы заглянул. Бабка и то спрашивала, чего ты не появляешься. У-у, противный.

Пока она меня обнимала-целовала, ощупал Надькину задницу, передницу и всё остальное с целью проверки наличия или отсутствия соблазнительных мест, которые я, по словам Надежды, люблю ощупывать. Даже подол приподнял, пощупав через трусы пизду. Вроде бы всё на месте.

- Что с Танькой? Чего не заходит?

- Да ссыт после прошлого раза. В косяках, так теперь не знает, как отработать. Да придёт,куда денется. Любим мы тебя, заразу такую. Кормить будешь?

- Садись, только собрался.

- Да я особо не хочу, бабка накормила. А вот чего другого не откажусь.

- Тогда сама принеси из серванта.

То ли на запах, то ли ещё что почуяла, но не успели разлить, как Танька дверью хлопнула.

- Здравствуйте все.

- О, Татьяна, проходи, садись, поужинай с нами.

- Не откажусь. Надь, да не смотри ты на меня так.

- Как?

- Как Ленин на буржуазию. Осознала я и готова отработать.

Танька виновато улыбнулась Надьке, развела руками. Потом присела за стол. Надька милостиво кивнула, поставила ещё одну стопку.

- Ну, Петрович, скажи.

- Давайте, девочки, за вас. За ваши титечки, попки и писечки. За всё, что дарите старику. Я с вами просто молодею.

Девки фыркнули. Надька потрогала мне лоб

- Петрович, это не я, это ты приболел. Тань, как тебе этот старик?

- Танька, держа в руке стопку, степенно произнесла

- Молодые бы так ебли. Давно бы в стране демография выросла. И приплачивать бы не пришлось никому.

- Вот. А я что говорю. Всё, пьём.

Выпили. Едим. Танька снова завела разговор с Надькой о том, что может сделать во имя искупления грехов и очистки совести. Надька призадумалась, потом отвечает

- Я ещё не решила, но придумаю что-нибудь. Время есть ещё. Ты, подруга, на всякий случай дырки свои готовь. Больше-то с тебя взять нечего.

Допили, перебрались на кровать. Девки разнагишались. Дело привычное. Всё одно раздеваться. И с меня всё стянули. Валяемся, барахтаемся, играем в вечную игру, хватая друг дружку за причинные места, стараясь ухватиться за самое лучшее. Проще говоря я уж у девок перещупал всё, что можно, а они, ни капельки не отставая, издёргали мне конец. Только что в задницу не залезли. Завалили на спину, Надька оседлала меня, пристраивает свою пизду на торчащий кол. Танька что-то вякнула, тут же получила по рогам. Словесно. Она, мол, в косяках и ещё себя не реабилитирована. Так что сиди и не вякай. Можешь Надьке титьки покрутить, чтобы ей приятнее было. Тем и занялись. Надька на мне прыгает, Танька ей титьки крутит, даже соски целует. Надька завелась, прыгает. И я чую, что сейчас вот спущу. Несколько дней ведь постился. Надька заверещала

- А-а! О-о! У-у-ю! Мама!

И чего они, в смысле бабы, всегда маму зовут? Что, мама вместо неё пизду подставит? Надька кончила, откатилась в сторону, пизду рукой зажала и вздрагивает. Вот наеблась, так наеблась. Но я всё равно успел ей пиздёнку запачкать спермой. Лежу на спине, Надька рядом на боку. Отдышалась, Таньку кличет

- Танюх, оближи хуй Петровичу.

- А чё сразу я?

- А кто в косяках? Ты сегодня у нас шестёркой работать будешь.

Резко села, потом соскочила и побежала

- Ты куда?

- В пизду. Уссусь сейчас. Петрович, я дома, ладно?

Ну да, не побежишь же голяком на улицу. В ведро поссыт, не впервой. А пока она бегала, Танюха уже всё облизала, обсосала. И теперь мы лежим, целуемся, она мне хуй теребит, поднять пытается. Не так быстро, девонька. Надька вернулась

- О, бля, уже сосутся. Петрович, ты как?

- Пока никак.

- Тогда пошли выпьем. А как встанет, Таньку в жопу ебать будем. И не я. И не титькой.Ты и хуем. Будем?

- Так она сама даст.

- Нет, я сверху сяду, держать буду, а ты ей очко порвёшь.

Танька хихикает

- А чего мне его рвать? Давно порвали. Это ты у нас была целка.

- Всё равно держать буду, как ты меня.

- Да держи. Можешь даже жопу растянуть. Надь, без обид, а как тебе первый раз.

- Да никак. Сначала больно, потом просто тупо, потом нормально. Дня два зуд какой-то был. А вообще ничего. Надо ещё раз, а потом можно и сравнивать.Просто я в тот раз злая была на тебя, сука ты эдакая, не поняла ничего. Всё, не отвертишься, даже не думай. И домой не собирайся.

- А я и не собираюсь. Рано ещё.

После принятия допинга на кровать переместились. Танька с Надькой стараются,сосут хуй, теребят его, поставить пытаются. У них, да не получится. Да куда он денется. Зашевелился, напрягается, головку поднимает, встал.Надька от радости заверещала, Таньку в позу ставит, на спину ей садится.

- Петрович, крем тащи, жопу ей мажь.

Сама ягодицы растягивает на Танькиной жопе. Я смазываю, стараюсь. Девочки мои обе, чего хоть одну из них обижать. Хорошо намазал, жирно. И себе помазал, начал пристраиваться. В Танькину задницу несравненно лучше лезет, разработано уже. Накачиваю, стараюсь. Надька под руку лезет

- Ты ей в жопу спусти. Сильнее, до конца толкай. Ага, сучка, сракой закрутила! Проняло! Дай-ка, Петрович, я ей клитор покручу.

Ну не пойму: вроде в ссоре, а помогать подруге лезет. И всегда они так. Одна одной и клитор поласкает, и титьки, и вообще. А без ругани никак. Ебу Таньку в жопу, стараюсь. Она уже кончает, а я настроиться не могу. Да мне сейчас долго надо. А Танька разрядилась. Ну всё, хватит бабу мучить, вытаскивать пора.

- Петрович, ты чего в неё не кончил?

- Это я, Надь, тебе оставил.

Это ей понравилось. Заботится, любит. Хороший мужик. Жаль, что замуж не зовёт. Ну да и так хорошо. Есть куда приткнуться. А замужем что? Ревновать к Таньке? Так подруга. Нет, лучше уж так.

Танька одевается, домой пора. Проводили до двери. Голым на улицу не пойдёшь. Едва проводили, Надька в кровать тянет

- Пошли, Петрович, поваляемся.

На кровати встала на четвереньки.

- Петрович, смажь мне там хорошо.

- Надь, ты в зад хочешь?

- Ну да. Туда, куда же ещё? Попробую, авось понравится. Толькоты потихонечку.

- Надь, давай ты сверху сама сядешь.

- А так можно? Блядь, вот дура! Конечно можно. Петрович, ты душка! Смазывай и ложись. Я сейчас настроюсь.

Придерживаю хуй рукой, направляя его в попу. Надька потихоньку садится. Головка растягивает колечко ануса, скрывается внутри. Ствол пошёл. Села плотно, до конца. Ягодицами в лобок упирается. Сама заскользила вверх-вниз. А я пока клитор поласкаю, помогу. Ну вот и хорошо, уже заводится. А вскоре Надька впервые, по крайней мере со мной, кончила от ебли в задницу.

Лежим.

- Петрович, а мне понравилось. Только часто нельзя говорят. Мышцы растянутся.

- Да. Но изредка можно. Если нравится.

- Петрович, не хочу вставать. Давай так поспим немного. Время ещё мало. Потом подмоюсь. ладно?

- Спи, умаяла ты меня.

- Кто? Я? Это ты двух баб заебал, ещё и придуряешься старичком. Ну Петрович, ну ты и кадр. Всё, спи давай. Обними меня и спи. Да, можешь и за пизду держаться, только спи.