Мне как раз тогда испольнилось 18 лет, а на занятиях в военкомате перед нашими призывниками часто выпступал наш полковник Павел Иванович. Почему наш? А наши дачи в Переделкино были совсем рядом и я часто заглядывал к нему, просил рассказать о войне, а он не хотел. А вот однажды мы с ним по его предложению занялись приготовлением шашлыков - май месяц! А завтра 9 Мая!

Я наколол дровишек для пережога, а Павел Иванович заранее замочил мясо. Вечером пришли мои родители, мы чудесно посидели, все хорошенько выпили, лишь я был трезвым - и по возрасту и по роду занятий спортом. А когда мои родители пошли спать, я помог хозяину дачи убрать со стола, а потом мы ещё немного посидели, провожая закат. И тут Павел Иванович, видимо под впечатлением и выпитого и расчувствовавшись, вручил мне общую тетрадь, заклеенную липкой лентой, заодно сообщив своё напутствие:

- Тёзка, ты говорил, что у тебя на чердаке есть тайничок? Я уже совсем стар стал, сорок лет прошло после нашей Победы, но не всё из моих воспоминаний можно опубликовать. Поэтому публиковать я ничего не буду, а ты прочти мой дневник попозже, отслужишь в армии и только годам к 25, когда жизнь тебя немного потрёт и помнёт, тогда сможешь понять мои действия и переживания.

- Хорошо, Павел Иванович!

- Вот тогда ты поймёшь, почему мы так действовали. Помнишь, твой дружок на моей лекции сказал, что мы как трусы, стреляли в десант немецкий из-за деревьев, а нужно было идти в штыковую и смести их могучим ударом. Вот годам к 25 ты всё поймешь...

И точно. прошло семь лет и я понял, хотя и немного, что и как, окончив военное училище и пережив бойню в Баку и Ереване. Поэтому, приехав в

отпуск и отметив свою четверть века, я достал заветную тетрадь и стал читать, сопереживая события тех лет.

- ...На войне, получив боевой опыт и научившись выживать, понимаешь, что всё не так, как в кино. А вот то, что убить тебя очень сложно стало после полгода войны - это да! А ведь я был лётчиком на Пе-2, отличном пикирующем бомбардировщике, став уже командиром эскадрильи и получив звание капитана. А всё после одного полёта в тыл и разгрома штаба IV армейского корпуса немцев - похоже их офицеры были покруче наших. Вот нашим генерала было главное - выбить "их"генералов, всё время опережавших наших. Так что на фронте стало тихо, а я получил и награды и звание.А вообще мне часто везло, как шутил наш острослов Панченко, у меня лёгкая рука и за спиной звезда удачи. А в один прекрасный день мая 1942 года всё изменилось в моей судьбе.

Утром меня послали, как самого опытного лётчика, несмотря на молодость - мне было 22 года, на разведку, немцы подозрительно затихли. А когда я возвращался, заметил внизу лёгкий "Шторьх", дал по нему пару очередей, ведь изначально "Пешка" планировался, как тяжёлый истребитель, самолёт и посыпался вниз, а тут на меня напал "Мессер", убил стрелка и штурмана, да попал под мою очередь. На парашютах мы приземлились возле подбитого "Шторьха", а я скинул парашют и, бросив свою лётную куртку возле сосны, залез под вторую ёлку. А когда этот герой Люфтваффе подскочил и выпустил две пули в мою куртку, то я сзади из нагана выстрелил ему в затылок. Это в фильмах героически дерутся и стреляют без перерыва, а на войне - кто остался жив,тот и герой, тот и прав.

А заглянув в подбитый мною посыльный самолётик, я понял, что мне надо, так сказать, "рвать когти" и побыстрее - сзади лежал офицер в чине подполковника, а к нему был наручником был прикован жёлтый портфель, явно для секретных бумаг. Я выстрелил из нагана в наручник, затем стащил куртку с летчика, захватил в ранец все аптечки и НЗ - есть в дороге нужно, а до нашей передовой километров 40 и всё пехом. Кстати, у многих парней в фельдграу были аптечки в ранце, а у лётчиков и НЗ - спирт, галеты, консервы, три стограммовые порции сала, причём в целофане и отличная аптечка. Не забыл и все пистолеты - "Вальтер" всё же отличная машинка.

А зря парни на аэродроме надо мной смеялись, когда я бегал по утрам, а теперь - я резво пошёл на запад, совсем не задыхаясь и лихо отмеряя километры. искать меня будут по направлению на Восток - правильно сказано было в одной книге "Война - это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает". А потом я пошёл на север, а через пару часов отдохнул полчаса, заодно поел и рванул уже на восток. По дороге набрёл на какой-то посёлок из пяти домов, подошёл к крайнему, а тут выходит такая аппетитная девушка в накинутом пальто и зашла в сарай. А я за ней, попросить поесть, хоть немного варённой картошки или кусок хлеба, от галет немецих язык болит. Она покивала, а потом так хитро скосила взгляд и зашла в дом, а я пошёл в сарай. А как она зашла, я за угол дома. Тут выскочили два немца полуголые, видимо уже собрались "оприходовать" эту молодку и та так ехидно:

- Летчик-налётчик, выходи! - я и вышел из-за угла, а не из сарая. Вальтерок кашлянул дважды и оба повалились на землю.

А молодка завизжала и дом, но от меня не убежись - я завалил её, ворвавшись в комнату и сильно возбудился, лапая её всю, помяв мягкую пышную грудь. Недаром войскам дают город на три дня - я сейчас был тем же победителем. Немцы валяются, а я лежу на этой молодке! Чуть опрокинув её, я задрал её длиную юбку - а она уже без трусов! Привстав на колени, я приспустил галифе, а молодка понятливо раздвинула свои длинные полные ножки - передо мной не повздоришь! А какой у меня был невероятный секс - я был в побеждённом городе. Но кончив, я быстро подскочил - надо сматываться! Связав молодку и забрав в холщовую сумку чудесной варенной картошки, буханку хлеба и кусок сала, я рванул дальше. Надо срочно пробиваться к своим!

Ходы кривые роет умный крот! Хорошая поговорка! - мне надо обязательно доставить этот портфель к своим, это будет моя индульгенция, а то нашим особистам после возвращения наших воинов из тыла сразу нужно лупить их по почкам и требовать подписать, что он продался немцам. И кого ни собьют за линией фронта - сразу он враг народа. А сами какие герои - как немцы бомбили наш аэродром, особист заскочил в кювет и сразу и обосрался. Потом побежал в речку мыться, а несло от него! Как наши острословы выдали - наш особист ОБС. А расшифровка - особо обосранный герой! Поспав в лесу, вспоминая стати этой аппетитной молодой женщины, я крепко уснул. Пройдя быстрым шагом пару часов, я отдохнул и снова вперёд - Родина ждёт!

И вот еще немного отдохнул и рванул по лесу, присматривая место полежать часик и поесть хорошенько, как тихий возглас:

- Стой! Кто идёт? Руки вверх! Брось оружие и ко мне!

- Так стой или иди ко мне? - возмутился я. И голос какой-то детский. И не вижу никого.

Я кинул портфель и метнулся в сторону, обошёл большое дерево и привет - стоят две молодые девушки, на них зелённые петлицы санслужбы и на петлицах хитрый знак, там змея голову суёт в бокал. Мы шутили над медиками - "Хитрый как змей и выпить не дурак". А эти девчонки держат здоровенные "ТТ", руки трясутся ходуном и смотрят туда, где я бросил портфель. Подошёл я сзади тихонько, обнял их крепко, и тихо на ухо: Не стрелять! Свои!" Девушки есть девушки - они завизжали. Вот дуры - немцы же кругом! А получив два увесистых шлепка по их круглым попам, они замолчали и, обернувшись, взяли под козырёк:

- Здравия желаю, товарищ капитан! - и резко замолчали. Одной я зажал рот ладонью, а вторую, аппетитную шатенку, на груди которой почти горизонтально лежала медаль,обнял за талию и крепко поцеловал в губы. А когда отпустил их и показал им кулак, тихонько прошипев:"Тихо! Не орать! Свои!" они вдруг обняли меня и стали тихо плакать, вся рубашка на груди мокрая стала - ну нельзя им на войну. Хотя и без них никак!

Затем я отвёл их немного подальше от этого места, если кто-то их услышал, то прибежит сюда, а нас нет, вот так. И через час, когда они еле шевелили ногами, мы уселись под разлапистой сосной и я зажёг небольшой костерок в яме, подогрев консервы. Девушек звали Зоя и Кира, они окончили трёхгодичное медучилище, прошли практику, им по 20 лет, обе считают себя замужем, хоть и не расписаны обе, просто жили три месяца со своими женихами, а потом парней забрали и под Сталинград, в учебку. Дал я им одну банку на двоих, сразу нельзя наедаться, девушки два дня ничего не ели. Их госпиталь разбомбили, а они убежали и вот тут прячутся. В немецком тылу, в лесу, без еды, только сумки с медикаментами, без одежды, а в мае ночью ещё холодно - бабы! Молодые и глупые, к войне совсем не приспособленные!

Кстати, а девушки дрожат вовсю, не знаю - от страха или от вечерней прохлады. Видимо обе причины! Одной дал свою куртку, второй - тёплую безрукавку лётчика-немца, забрал всё, это сейчас не мародёрство, а военные трофеи, мне и так тепло и выдал им своё видение ситуации! Я сын лесника, так что могу их вывести к нашим по лесам, но слушать меня беспрекословно, не орать и не визжать, если что - самим зажать рот руками. Всё ясно! А теперь раззуться!

- Товарищ капитан, а что за команда такая? Вы ещё скажите, что раздеться. Мы не будем, вот!

- Хорошо, будь по-вашему! Команды вы мои не выполняете, так что - до свидания! Я пошёл! Счастливо оставаться!

Мне некогда этот детский сад разводить - то хочу, то не хочу, этого не буду! Армия - это чёткое и беспрекословное выполнение приказа! И всё! Воду во флягу я набрал, поправил немецкий спальный мешок на рюкзаке, портфель на ремне повесил через плечо и, сверившись с компасом и картой, резко двинул вперёд. Минут через десять остановился отлить возле дерева, а тут слышу - стадо оленей через лес ломится. Вот чертовки, лес шума не любит! Став за деревом, я поймал девушек в охапку и тут же они вновь получили смачные, почти отцовские шлепки по их попам - я же приказал не пищать и не визжать! Они тихо взвыли и зажали рты руками, потирая свои круглые попы и вытаращившись на меня, мол, откуда я выскочил!

- Мы пойдём с Вами, только не бейте так, у меня задница уже болит. И слушаться Вас мы будем, - наконец тихо промычала Кира.

Тогда я посадил их на небольшой бугорочек и сам снял сапожки с Зои. Ну конечно - натёрла ногу. Смазал зелёнкой, поднимая ножки с маленькими ступнями, так что мне были видны её синие рейтузики, намотал нормально

портянки - ну и запашок! Таким образом переобул и Киру, только у неё рейтузики были розовые. По дороге приключение - какие-то окруженцы на костре готовили кулеш в большом котелке. Идиоты - вечером огонь виден издалека. Увидев нас, они рванули в разные стороны. Так что котелок я понёс в руках - съедим на привале.К вечеру девушки совсем выдохлись, хотя я давал им передышки и отдых, нужно устроиться и спать. А тут небольшой закрытый овраг с ручейком. Мы отлично поели, потом в котелок я налил воды, нагрел, опять команда, но уже "Раздеться!" Девушки замедлились, да щелчок курка их же "ТТ" и вскоре, сильно всхипывая, они стояли совсем голые, с ненавистью смотря на меня.

- Насиловать будешь под пистолетом, подонок? - ох и Кира, глаза огонь мечут и искры. А Зоя только исподлобья смотрит.

- Намного хуже, красавицы. намного хуже. Вот они сейчас будут сильно удивлены моими действиями.

Накинув куртку на Киру, я полил Зою горячей водой и стал намыливать мылом из нессесера подполковника. А запашок от неё! Обалдеть, как приятно, хорошо, что мои галифе так затянуты - член встал колом! Мыло так чудесно скользит по изгибам тела, а её пухлая попка так ласкает мои пальцы - я едва сдерживался. А какая у неё грудь! Я даже слегка помял её шикарную грудь, а девушка стоит, молча, чуть всхлипывая, но руки по швам. Затем смыл мыло с неё, Зоя только охнула, похоже ей было так приятно ощутить свежесть своего чистого тела. Я вытер девушку, затем засунул её в спальный мешок и уложил. Таким же образом помыл и Киру, та уже немного успокоилась, но явно надеялась на изнасилование, вон как глазами сверкает. А когда я её вытер, то схватила "ТТ" и направила на меня. Смех с этих девчат - в обойме нет патронов! Я ей так и сказал, достал чистые

подштанники и рубашку и одел девушку, уложив её на мою длинную куртку и укрыв тонким-тонким одеялом из из пуха - запасливый был немец!

Их рейтузы простирнул мылом, а портянки просто повесил на дерево. Помылся и сам - "Отбой!", обойдёмся без караульных, немцами и не пахнет и залез к спальник к Зое. Она пискнула, но замолчала - зажал ей рот. И тут я прошипел зло - повторяю последний раз, в лесу не орать! Ещё раз и пристрелю! Вот так! И крепко заснул.

Проснулся я рывком - послышалась где-то канонада, потом шум моторов. А Зоя хорошо устроилась, голову у меня на плече пристроила, так что я, не выдержав, нежно поцеловал её в губы. А она ответила, тихо застонав и крепко обняв меня в теснине спальника. А как меня обжигает её грудь! Через минуту, дико возбудившись я навалился на неё, а девушка раздвинула свои ножки и пустила меня в свою горячую норку. Расстегнув боковые пуговицы спальника, я вовсю стал вбиваться в неё и вскоре кончил, Зоя тихо и так сладко застонала, почувствовав моё горячее естество внутри себя. Но мой член, стоящий колом, и не собирался падать и я стал двигаться дальше. На моём втором "окончании" Зоя тоже кончила, закинув руки мне на шею и тихо охая. Мы долго ещё так лежали, не разжимая объятий, пока Зоя не прошептала:"Пустите меня, товарищ капитан. Срочно надо..."

Понял, да и мне надо. Пожурчав в стороне и, уколов голые ступни об иголки сосны, мы залезли в спальник, а тут злой шёпот Киры:

- Изнасиловал всё-таки мою подругу, негодяй!

- Нет, Кирочка, я сама ему дала, всё хорошо, - тихонько пропищала Зоя весьма довольным голоском.

- Тогда и меня изнасилуй, а то я никак не усну.

Ну никогда не поймёшь этих женщин. Сколько их уже было у меня, а не поймешь никак - они прямо из другой оперы, как часто шутил мой друг старлей Панченко. Кира получила свой оргазм быстро, а я всё никак не мог кончить, да она всё горячечно шипела на ухо, чтобы в неё не кончал. А куда? - В задницу мне можно. Охренеть, такого я и не знал, в попу кончать! Кстати, было весьма чудесно, хотя и очень необычно.

Утром мы чуть не попались, девушки выскочили вперёд меня на лесную дорогу, нарушая мой приказ идти сзади, а тут два немца стоят у мотоцикла с коляской и, смеясь в голос, отливают в траву. Услышав шаги и увидев обалдевших шокированных девушек, они опять заржали, но через секунду затихли - мой "Коровин" дважды тихо кашлянул и во лбу у них появился третий глаз. Быстро, пока девушки не стали визжить или рыгать в ступоре, я одел на них плащи немцев, пилотки, а сам одел куртку пилота, Зою сунул в коляску, одев ей очки-консервы, а себе каску и такие же очки и "Цюндап", чихнув выхлопом, рванул по дороге. Главное, что летим в нужную сторону!

Через три часа дорога неожиданно свернула вправо и мы решили немного размять ноги и сходить в кустики. Рейтузы девушек на ветру, вызванном мотоциклом, уже высохли и они одели, задирая свою узкие юбки и совершенно меня не стесняясь. Или они так меня совращают перед ночным рандеву? Ну что, вперёд! Мы проехали какой-то аванпост немцев, они только махнули руками и что-то кричали своим "камрадам". Затем ещё два часа езды и мы выскочили на небольшую полянку, возле деревьев стоит дом, поленница, полная нарубленных дров, сарайчик. Дом лесника, понял я и позвал девушек выгружаться - скоро ночь, а нам рано вставать, утренний рывок самый классный, линия фронта совсем рядом.

На этом первая часть дневника заканчивалась. А вторую часть, озаглавленную "Генерал Пухов", я решил прочесть завтра.