Всё по порядку. Я влюбилась в своего отца. Все дети любят родителей, но это не то. Я полюбила отца, как мужчину.Лет с двенадцати я стала ревновать его к матери. Тогда ещё не понимая своих чувств, подсознательно старалась быть всегда с ним рядом.И в гараж с ним, и на рыбалку. Мать не очень любила эти загородные поездки с ночёвкой в палатке у костра, а мне нравилось до поросячьего визга. И то время, когда в палатке папа прижимал меня к себе, согревая, я просто таяла и молила Господа, чтобы он обратил на меня внимание, как на женщину. Когда родители, думая, что я сплю, кувыркались в своей кровати, я готова была бежать, вытолкать мать и занять её место. Я старалась подглядеть за отцом и хотя бы разок рассмотреть его голого, увидеть то, что он вечно прятал под трусами. Я не паинька и видела у мальчиков не раз и не два. И меня лапали , всяко бывало.

Но вот посмотреть у отца, потрогать. Да за такое пол-жизни отдать не жалко. А когда он вечерами или в выходной, разбаловавшись, тискал маменьку за задницу, за титьки, я готова была убить её. Она так противно взвизгивала, шлёпала его по рукам, а сама крутила задницей. Если уж нравится, что тебя тискают, так не строй из себя целку. Немного повзрослев, я начала совращать родителя. Могла выйти из ванны, обернувшись полотенцем, и, вроде бы нечаянно, обронить его, представ перед отцом в костюме Евы. И с удовольствием наблюдала, что он всё же реагирует на моё тело. Либо могла выйти на кухню без трусиков и сесть за стол, подогнув под себя ногу так, что моя писечка выставлялась на показ. Садилась специально напротив него и наблюдала, как он отводит взгляд, как давится кашлем, хлебнув кофе. Могла , опять же нечаянно, выпростать титечку из майки и охнув, вроде как только что обнаружила это, заталкивать её назад, а она, непослушная, вырывалась и вновь выпадывала. Короче, применяла все известные мне методы соблазнения мужчины. думаю, что если бы он не был моим отцом, давно бы завалил меня и выебал во все дырки, как говорят у нас в компании.

Частоночами, потирая себя меж ног, лаская сама себя, теребя сосочки, представляла, что это он лежит рядом, тиская мои титечки, трогая писю, лаская клитор и целуя всю от шеи до пяток. А потом, согнув мне ноги, вводит в меня свой толстый хуй. И ебёт, как маменьку. Видела я несколько раз, как они трахаются. Специально прокрадывалась к их комнате и наблюдала в полутьме переплетение их блестящих тел, их охи и ахи, их чмоканья и шлепки. Как маменька толкает себе в рот этот огромный чупа-чупс и с наслаждением сосёт его. Как папаша, раздвинув материны ноги, целует её пизду, вылизывает, а она, сучка, тащится, только что не повизгивает. А потом, встав на четвереньки и отклячив свою жирную жопу, насаживается на папашину елду, шлёпая по его животу своими ягодицами. И пока наблюдала, сама чуть не теряла сознание от оргазма, что накатывал на меня от одних этих смотрин. А потом лежала в своей комнате и слушала, как они прокрадывались в ванну подмываться. Матушка по этому поводу педант. Я бы не встала, пока он не уснёт, чтобы не потревожить сладостное чувство, послевкусие после ебли. И пусть его сперма засыхает на ляжках, скапливается во влагалище и везде, куда попадёт, я бы не вставала и не бежала в ванну, как угорелая, зажимая ладошкой пизду. Желая победить свою истому, дала мальчику, когда мне было лет шестнадцать.

Полное разочарование. Мало того, что он обслюнявил мне шею, кончил едва ли не раньше, чем сломал целку, так хуёчек у него оказался маленький и тоненький, совсем не то, о чём я грезила ночами, представляя отца.

В попытках соблазнить отца, привыкла ходить дома без нижнего белья, в отцовских рубашках, что на мне сидели халатиками. Мать ругалась, потом привыкла и сама оценила прелесть голой задницы под халатом. Когда ничего не жмёт, не давит, обдувает и холодит. А какой кайф сесть голой попой на кожаную обивку стула и ощутить его прохладу. За два года, прошедших после моего первого опыта, давала мальчикам несколько раз и всё не ощущала восторга. Так мои мечты и остались бы только лишь на страницах дневника, кабы не случай.

Маменька в очередной раз умотала куда-то. То ли в командировку, то ли в санаторий чего-то лечить. А по ходу просто родителю очередные рога наставить. В его отсутствие в разговорах по телефону распускала в своё время язычок, считая доченьку малышкой несмышлёной. Ню-ню! Вечером отец припозднился и пришёл домой слегка навеселе. Я его покормила ужином, а за столом просто так, безо всякой задней мысли, налила ему и себе по паре рюмашек коньячка. И мы с ним легли на кровать смотреть новую кассету, которую я у кого-то взяла. Папенька лёг к стеночке, потому что прикрывал своими телесами мне всё кино, а я на краешке, как сирота. Он обнял меня, положив руку на живот, прижал к себе, а я млела, совершенно не следя за событиями на экране. Через ткань халатика ощущала жар его тела, попкой упиралась ему в низ живота и мне казалось, что это я упираюсь как раз в ту штуку, о которой грезила ночами. Рука жгла мой живот. Прямо как ту институтку бросало то в жар, то в холод. А потом я услышала , как он засопел, заснув. Я не шевелилась, боясь потревожить сон, боясь спугнуть сладкое мгновенье. Что ему снилось - кто знает. Только вот вдруг почувствовала я шевеленье возле попы и какая-то твёрдая штука упёрлась мне в ягодицы. Какая-то! Уж я-то точно знала - какая. Не видела в тот момент своё лицо. По-моему, от моих щёк можно было костёр разжигать. Это не краска стыда, это так меня проняло. Я полежала немного, потом пошевелилась, позвала

- Пап! Пап! Па-ап!

Потрясла его слегка. Ноль эмоций и ноль телодвижений. Вот он, счастливый момент! Легонько отодвинувшись, освободилась от его объятий. А он взял и на спину повернулся. Трико выпирало как раз там, где и должна была расположиться та штука: папин желанный хуй. И я дрожащими руками потянула трико вниз, высвобождая напрягшийся предмет моей страсти. Медленно, по сантиметрику, стягивала с папани штаны сразу вместе с трусами. Тяжёлый, боров, даже во сне не желал мне помочь. Хоть бы задницу приподнял. Всё одно я победила. Вот штаны сползли немного и показалась красно-синяя головка, прижатая резинкой к животу. Потом волосы лобка, ствол, яички и вот штаны стянуты почти до середины бёдер. Дальше дело пошло легче.Сняв с родителя одежду, залюбовалась открывшимся видом. Было на что посмотреть. Это не у моих мальчиков, это было мужское достоинство. Не очень большое в размере, слегка изгибающееся, но довольно толстенькое. Я удивилась, как же маменька принимает в себя всё это и у неё пизда не треснет.

А потом вспомнила её надутые щёки, когда она сосала у папы и поняла, что её самой доставляло удовольствие обладание таким хуем. Почему вот только ещё кого-то ищет на стороне? Для разнообразия, что ли? Шкурка отошла и головка была полностью обнажена. Я наклонилась и принюхалась. Пахло приятно. Уж что-что, а гигиену папаша соблюдает. Осторожно, боясь разбудить спящего, притронулась рукой. Потом, убедившись, что разбудить папочку можно лишь при помощи артиллерийского орудия, смелее взялась за дело. Трогала, мяла, сдвигая и надвигая шкурку на головку. Осмелилась и лизнула головку, а потом приоткрыла губы и примерила: пройдёт или нет. У мальчиков я сосала, но, повторяю, там всё были нормальные хуёчки. А тут прямо ХУЙ. Губы с трудом обхватили головку, пришлось открыть рот пошире, как на приёме у дантиста. Да, маманя, по сравнению со мной - профи. У меня только лишь и поместилось во рту, что одна головка. Но как же ласкала я её. И облизывала, и покрывала поцелуями. Папино тело реагировало во сне, он даже что-то мычал и дрыгал ножкой. Но я пресекала все его попытки проснуться, успокаивая спящего.

Меж ног давно уж было не просто мокро, там извергалась Ниагара. Соски отвердели, напряглись и было такое ощущение, что они вот-вот взорвутся, не выдержав напряжения. Жар от лобка добрался до живота и, не задерживаясь, дошёл до груди и выше. Аж дыхание перехватило. Осмелев и плюнув на все приличия, решив, что после нас хоть потоп, да к тому же при любом раскладе смертная казнь мне не грозила, перекинула ногу через папин живот и села над ним на корточки. Придерживая рукой его плоть, попробовала присесть так, чтобы хотя бы слегка протолкнуть её в себя. Ох, мамочки! Как он меня не порвал! В смысле сама себя на кол как не насадила. Головка прошла еле-еле, со скрипом. Привыкнув к этому чувству распирания, продолжила приседания.

Прямо как в школе на уроке физкультуры. В груди стоял ком, дыхание сбилось, а папин хуй, под моим напором, проникал всё дальше и дальше, растягивая стенки влагалища, заполняя его целиком и полностью. Мне казалось, что под напором этого поршня у меня изо всех щелей выпирает воздух. Вспомнился дурацкий анекдот, как армян когда заталкивал бабёнке, у неё изо рта выскакивала вчерашняя лапша, а когда вытаскивал, она жопой засасывала простыню.Да уж, я бы, наверное, тоже засосала, если бы лежала на спине.

А ничего. Пизда освоилась и уже смело принимала папино хозяйство. Я приподнималась и опускалась, ритмично насаживаясь на хуй. И пусть, вроде бы не папа меня ебёт, а я его, всё одно приятно мне. И такой жар разгорелся внутри, что не смогла я его потушить и через короткое время кончила. Да так, что едва не потеряла сознание. И скорее всего в этом были виновны не размеры папиного детородного органа, а моё долгое ожидание этого момента. Ребёнок с лета ждал новогоднего подарка и дождался.

После того, как влагалище перестало сокращаться и расслабилось после оргазма, с сожалением слезла с папы. Его орудие всё также гордо было устремлено в зенит. Много раз читала в рассказах, как мужчины используют пьяных и спящих женщин. Извини, папа, но всё это я собираюсь проделать с тобой. Правда, мужикам легче. Разжал женщине рот, вот и еби её туда сколько душе угодно. А как мне заставить папеньку вылизать киску, чтобы я визжала сучкой, как моя мамаша? И всё одно, ни на что не надеясь, оседлала папу и прислонила к его губам свою пизду. даже рукой развела немного губки, чтобы облегчить контакт. Вот что значит автоматизм и инстинкты. Едва пизда коснулась папиных губ, его язык медленно, словно нехотя, слабо подчиняясь мозгу,начал движения по моей кисюле, моей прелести, даря мне наслаждение. И главное, нет никаких моральных тормозов. Папа ведь крепко спит.

А его язык тем временем просыпался, ускорялся и вот заработал в полную силу. Руки обхватили мою попу, раздвинули сильнее ягодички и прижали пизду к папиному рту. То посасывая, то работая языком, то втягивая в себя почти полностью малые губы вместе с клитором, папенька довел меня до того, что я извивалась и мычала, стараясь заглушить крики удовольствия. А чем заглушить, я быстро нашла, заткнув себе рот папиным хуем. Вертя жопой и вспоминая маменьку, понимала, почему она так себя вела. Слишком уж умелые были у папы губы и язык. И ещё сильные руки, которые умело руководили моей задницей, то заставляя её прижиматься к папиному рту, то приподнимая, то слегка поворачивая из стороны в сторону. Пусть первым кинет в меня камень тот, кто смог бы удержаться в такой ситуации и не кончить. Прижав пизду так, будто хотела вдавить её папе в рот, кончала раз за разом, содрогаясь всем телом, поскуливая и повизгивая. А он, дождавшись, пока я начну успокаиваться, снял меня с себя, положил на спину, загнул мне ноги до самой груди так, что пизда просто вывернулась ему навстречу и всадил. Да так всадил, что я чуть не обмаралась от неожиданности.

И попёр работать с ритмичностью паровой машины. Вот уж действительно простыня засасывалась в жопу. Хотя и не скрываю, что было очень приятно. не то, чтобы я хотела кончить. В этот момент я не хотела ничего. Мне уже было всё безразлично. Я лежала просто расслабившись и получала удовольствие от самого процесса ебли. От чувства наполнения и заполнения влагалища, от упирания головки в матку, от его скользящих движений внутри меня. Вот он увеличил скорость, вот ещё, ещё. И замер, прижавшись лобком к моему телу, погрузившись на такую глубину, что мне стало даже немного больно. И вот содрогание его члена, ещё раз, ещё. И я почувствовала, как его горячая сперма наполняет меня, заполняет полностью и начинает вытекать через край. Господи! Да откуда же столько в нём? И когда же кончится?

Кое-как выбравшись из-под так и не проснувшегося родителя, лежала, широко разведя ноги и привыкала к новым ощущениям. Мне казалось, что я не смогу не то что встать, просто ноги свести вместе. Потрогала рукой промежность. Вроде всё на месте, ничего не порвано. Пизда болела. Правда боль была приятная. И ещё гордость наполняла меня, выплёскиваясь через край: я сделала это, я переспала с отцом, я дала своему папе! Иес! Примерно так кричат амеры в фильмах, когда у них что-то получится. Из меня текло, как из прохудившейся посудины. Простыня под попой была мокрой и липкой. Не просто мокрой. Там была целая лужа. Вставила в себя пальчик и попробовала папину сперму на вкус. А ничего! Приятненько. Какой-то лёгкий привкус и слегка солоноватый вкус. Но это, скорее всего, смесь моих и его выделений. Попробовала встать. Получилось. Правда ноги так и не сдвигались до конца, храня воспоминания о папином толстом конце, что совсем недавно шуровал внутри меня. Но подмыться сумела.

И даже обтёрла папу. Подстелила чистую простынку, легла. Он во сне облапил меня, подтянул к себе поближе, прижал. И чего матери не хватает? С жиру бесится. А по мне, так век бы не выбиралась из таких крепких объятий. И вспоминая только что случившееся, засыпая, улыбалась радостная и довольная. Теперь уж папенька от меня никуда не денется и будет целовать везде, где попрошу. И будет вылизывать. И ебать так, как это умеет один лишь он. А маменька? А что маменька? Вначале промолчим, а потом посмотрим. У меня есть чем её порадовать и удивить, так что, думаю, она будет покладистой. Надо было язычок покрепче за зубами держать. Мысли ворочались всё тяжелее и тяжелее. И вскоре сознание погасло, погрузившись в пучину сна. А утром мы проснулись. Но это уже иная история. И об этом в другой раз.