Летом по окончанию третьего класса меня в первый и единственный раз отправили в пионерский лагерь, который располагался вдали от нашего жаркого пустынного города, в горной местности, в очень красивом и живописном месте.

Из-за того, что лагерь находился в горном лесу, там всегда, был свежий воздух, а также тенисто и прохладно. В отличие от самого лагеря о лагерных порядках ничего хорошего сказать не могу: постоянная муштра, линейки, построения, маршировки с речевками, хождение строем на все мероприятия, жизнь по распорядку. Словом, среднее между армией и тюрьмой, очень мало свободы. К тому же я сильно скучал по дому, потому что впервые был один без родителей.

Еще в автобусе (дорога занимала почти сутки) я подружился с Агзамом – мальчиком моего возраста, смешанной азиатско-славянской национальности, весьма хрупким, с миловидным лицом, со стрижкой каре на темных кудрявых волосах, с большими черными глазами и длинными ресницами, похожим на девочку. Из-за его малого роста и хрупкости он выглядел моложе, поэтому ребята из отряда его обижали, постоянно подшучивая и прикалываясь над ним, и во мне он нашел защитника. В то время я был довольно рослым для своего возраста (самым высоким в отряде), спортивным пацаном, активно занимался плаванием и легкой атлетикой, мог за себя постоять, и в отряде боялись со мной связываться. Агзам - примерный домашний ребенок, тоже впервые уехал из дома, ему, как и мне, тоже не нравились лагерные порядки. Мы быстро нашли с ним общий язык: вместе играли, общались, гуляли по горным тропам. Он буквально боготворил меня: ходил тенью за мной, во всем беспрекословно соглашался и поддакивал. Все свободное время мы проводили вместе.

Часто в лагере я вспоминал события последних двух месяцев, своих друзей Бориса и Сашу, плотские игры с ними. Я так пристрастился к этим играм, что постоянно думал о них. Несколько раз я хотел предложить Агзамчику «поиграть в эти игры», но никак не решался.

Однажды я нашел красную бархатную маску, и мне пришла в голову идея заключить между нами тайный "Союз Красной маски". Идею подобного союза я вычитал из какой-то книги о разбойнике Красная маска и его верном слуге Ио. Для нашего союза нужно было придумать пароль, ритуалы, тайный знак, место проведения наших тайных собраний, а также выбрать вожака. Для начала мы нашли место для тайных собраний. Пионерлагерь, как я уже говорил, располагался на склоне горы в горном лесу, вокруг было множество укромных мест. На отшибе лагеря мы нашли большой камень-валун, окруженный густыми зарослями какого-то кустарника. Рядом протекал ручей с чистой ледяной водой. Внутри кустов было небольшое пространство, где могли спрятаться несколько человек, и их совершенно не было заметно. Это было идеальным местом для собраний нашего союза. Мы решили, что наш союз должен быть самой большой тайной, которая есть на свете и дали друг другу клятву верности до конца жизни. Клятву сочинил я и написал на листе мелованной бумаги. Затем мы скрепили клятву кровью: для чего расцарапали гвоздем свои мизинцы и поставили на бумагу кровавые отпечатки. Под камнем устроили тайник – туда мы положили наши «реликвии»: красную маску, свернутую трубкой бумагу с нашей клятвой и прочие мальчишечьи сокровища. После чего нужно было выбрать вожака.

Вожаком - Красной маской я мог стать сам по себе, благодаря своему авторитету, но мне неожиданно пришла идея избрать того, у кого больше писюн, зная по походам в душ, что больше моего ни у кого в отряде нет. (Вообще, сколько себя я помню, у меня по сравнению со сверстниками всегда было внушительное «достоинство», чего я в детстве очень стеснялся, но уже тогда интуитивно чувствовал, что это совсем неплохо).

Агзамка согласился. Мы приспустили шорты и вытащили свои причиндалы. Пиписька у моего друга была короткая, совсем детская, наверно, не более 5 см в длину, но довольно толстая с маленькими яичками. Белый след от плавок резко контрастировал с его смуглым, загорелым телом. Пунцовая головка была открыта, и ее обрамлял свежий ярко-красный шрам. Гениталии его были девственно гладкими, без единого волоска. Конечно, по сравнению с его члеником мое тогдашнее почти 12-сантиметровое достоинство казалось гигантом. Кроме того, идея помериться писюнами возбудила меня и мой пенис встал.

- Вот это да! Какой он у тебя большооой – удивился он. - А у меня такой маленький…

- Его надо надрочить, - предложил я.

- А как это?

- А так, - сказал я, взяв его гениталии двумя пальцами, и стал их мять и теребить. Постепенно членчик стал набухать и увеличиваться в размере, но все равно был намного меньше моего.

- У тебя на пипиське растут волосы, как у моей мамы, - заметил Агзам, показывая на мой лобок, покрытый светлым пушком, среди которого пробивалось несколько довольно длинных черных волосин.

- А ты где видел? – удивился я. Конечно, я знал, что у взрослых на гениталиях есть волосы, видя их у отца, когда ходили с ним в баню, у тренера в душе, у Бори и у Васьки, но у матери не видел никогда.

- Когда она купается в ванной, я подглядываю за ней через дырку в двери. Только у нее их много и они черные. Из-за них даже не видно пиписьки.

- А что это такое? – поинтересовался я, указав на шрам.

- Это от обрезания…- объяснил Агзам.

Тем временем он тоже взял мой писюн в руку и отодвинул назад кожицу, оголив головку.

- У меня тоже так отодвигалось, а теперь мне сделали обрезание и уже так не делается, - сказал он.

Я впервые так близко видел обрезанный пенис.

– А зачем нужно обрезание? - в то время я действительно не знал, для чего его делают.

- Не знаю. Мой отец мусульманин и он говорит, что я тоже мусульманин и надо делать обрезание. Хоть отец и не живет с нами, но он недавно привел какого-то старика, который сделал мне обрезание…

- А это больно? - поинтересовался я.

- Очень! Я чуть не умер от потери крови, а потом неделю не мог ходить.

- А как оно делается? – продолжал допытываться я.

- Два человека держали меня за руки и за ноги, а старик зажал мою пипиську какими-то щипцами и опасной бритвой отрезал кожицу, затем посыпал каким-то порошком и накрыл чашкой. Было очень больно. Меня положили на кровать, вниз поставили корзину, приходили разные люди и бросали в эту корзину деньги. А ночью мне стало совсем плохо, из пиписьки пошла кровь, и меня отвезли в больницу, там я лежал три дня, а потом еще неделю все болело, и всю неделю я ходил в длинной майке без трусов…

Мы начали тыкаться головками наших писюнов. Агзамчик с интересом играл в новую для него игру. И тут мне неожиданно пришла крамольная мысль, я предложил:

- В знак нашей вечной верности и чтобы скрепить нашу клятву предлагаю пососать друг у друга пиписьки! Сначала у вожака!

Агзам оторопел, молча смотрел на мой стоящий член, не решаясь, что-либо сделать.

- Раньше друзья чтобы доказать свою верность друг другу ели землю, - заявил я.

Этот аргумент его добил и он, нехотя, но все же покорно согласился. Он нагнулся и взял в рот мой писюн, подержав его там несколько секунд, выплюнул, сказав:

- Какой кислый!

Надо сказать, что идея помериться пиписьками и скрепить клятву их сосанием пришла мне экспромтом, поэтому я не помыл свой член.

Затем подошла моя очередь сделать тоже самое Агзаму. В сравнении с Бориной толстой 20-сантиметровой елдой Агзамкин членик казался микроскопическим, он полностью залезал мне в рот. Моя верхняя губа касалась его гладкого лобка, а нижняя – нежной кожи его мошонки. Я подержал его во рту подольше, поласкав языком, после чего облизал яички. Агзаму это понравилось и сосание писюнов мы решили сделать нашим тайным ритуалом, а паролем фразу «Сосу твой хуй!», которую надо было сказать на ухо. Это было сигналом, что нужно идти на место наших тайных собраний. На собрании я надевал красную маску, затем проходил ритуал сосания пенисов. По условиям нашего тайного союза Агзам обязан был беспрекословно подчиняться всем указаниям вожака. Мы должны были доверять друг другу все свои тайны, рассказывать все о себе.

Через несколько дней после заключения нашего тайного союза, ночью, я впервые увидел половой акт между взрослыми. (Как это ни странно, я никогда не видел и не слышал, как мои родители занимались сексом, хотя до 8 лет жил с ними в одной комнате). Моя кровать стояла в конце отряда, рядом с кроватью 23-летней вожатой по имени Лиля, к которой каждую ночь приходили вожатые мужского пола и вели сексуальные разговоры. Хотя кровать вожатой была отделена занавеской, но было все слышно. Однажды я проснулся от странного шума. Открыв глаза, через неприкрытую занавеску я увидел, что в проходе между кроватями раком стоит Лиля и ее сзади сношает воспитатель соседнего отряда по имени Фарид. От сильного стояка я долго не мог заснуть. На следующее утро, как только появилось свободное время, я подошел к Агзаму и сказал на ухо пароль. После нашего тайного ритуала сосания пенисов я рассказал, что воспитатели ночью ебались.

- Как это? Что значит «ебались»? Я слышал такое слово, но что оно означает – не знаю, - недоуменно поинтересовался Агзамка. Он был такой неиспорченный и правильный, что не знал, что такое «ебаться».

- Это взрослые когда любят друг друга, то они ебутся, это очень приятно - объяснил я ему.

- А как это «ебутся»? - не унимался мальчишка.

- Давай покажу! – сказал я и, поставив Агзама на четвереньки, стянул с него шорты (многие из нашего отряда не носили трусов под шортами, одевая их лишь на ночь), вытащил свой уже стоящий член, наслюнявив его и Агзамкину дырочку, и раздвинув ягодицы мальчишки, попытался засунуть туда своего красавца.

- Ой, что ты делаешь? – завопил он.

- Показываю как ебутся, - ответил ему я и в этот момент мой писюн с трудом миллиметр за миллиметром стал заходить в его попку.

- Ай! Больнооо! Не надо! – закричал Агзамчик, отползая вперед, освобождаясь от моего члена.

Дырочка у мальчишки была такая маленькая, что я смог просунуть только на несколько миллиметров. Поняв тщетность своих попыток, я отступил. Агзам быстро натянул шорты.

- Давай покажу понарошку. Это не больно, - предложил я, убирая в штаны свое хозяйство. - Ложись на живот!

Пацан лег на живот, а я – на него сверху и начал тереться через шорты своими гениталиями об его попку.

- А я так уже ебался, - заявил Агзам.

- С кем? – удивился я.

- С Хамидом. Это пацан из нашего дома. Ему 12 лет. Он несколько раз так меня ебал.

- И что он снимал трусы и засовывал пипиську тебе в попу? – поинтересовался я.

- Нет. Трусы не снимал. Он заводил меня подъезд, прижимал к стене или клал меня на пол, сам ложился сверху и делал как ты.

- А ты ему так делал?

- Нет. Он сказал, что я еще маленький. А можно мне так? – спросил Агзам.

Я согласился, лег на живот, Агзамчик залез на меня и стал тереться своим писюном о складку между моими ягодицами, повторяя мои движения.

- Так неинтересно. Хочешь, научу по-настоящему, - предложил я.

- А как по-настоящему? – заинтересовался Агзам, прекратив фрикции.

- Надо засовывать пипиську в попку…

- Но так же больно!

- Не больно, а очень приятно. Если все делать правильно – то больно будет только первый раз, а потом приятно. Ебаться полезно, это развивает простату. Надо учиться ебаться, чтобы, когда вырастешь, можно было ебать девчонок, - внушал я мальчишке словами старшего друга Бориса, не зная толком, что такое простата и как ебля ее развивает.

- А ты сам ебался? – поинтересовался Агзамка, слезая с меня, и ложась рядом.

- Да. С одноклассником Сашкой и большим пацаном Борей-десятиклассником. Он меня научил ебаться.

Я во всех красках описал свои сексуальные похождения, упомянув только Борю и Сашу, умолчав про Ваську и пацанов на стройке. Агзам слушал, раскрыв рот.

- Как здорово! Это наверно, очень клёво! – воскликнул он, выслушав мой рассказ. – Я тоже хочу так. Научи!

Мы сходили в лагерь, я зашел в отряд, взял баночку вазелина, кусок мыла и два носовых платка, и снова вернулись на наше место.

- Для начала нужно подмыться, - вспоминая наставления Бориса, предложил я.

Мы подошли к горному ручью, благо он был в нескольких метрах от нашего тайного места, сняли шорты, я сначала помыл анус и гениталии Агзаму, а затем подмылся сам.

После мы вытерлись носовыми платками, я положил Агзама на траву голой жопой наверх и сказал:

- Перед еблей надо помацать попу…

И стал руками гладить попку и промежность мальчишки, периодически задевая его яички и уже стоящий писюн. После чего, поставив Агзама на четвереньки перед большим камнем, стал лизать ему анус, засовывая язык в дырочку. Потом, я, обильно смазав его очко и свой указательный палец вазелином, стал аккуратно засовывать палец в его отверстие.

- Больно? – спросил я, введя палец наполовину.

- Немножко.

Я засунул весь палец и стал делать им возвратно-поступательные движения в Агзамкиной попке. Сначала он двигался с трудом, потом все легче и легче. Периодически я сгибал палец вниз, задевая сокровенную точку. Пацан немного морщился, но ничего не говорил. Пошуровав еще несколько минут в его заднем проходе, я спросил:

- Как сейчас? Не больно?

- Нет. Даже немного приятно.

Тогда я, не прекращая пальцем правой руки ебать попку Агзама, левой рукой незаметно намазал свой член вазелином и подвел его под палец, уткнувшись головкой в промежность мальчишки. Затем моментом вытащив палец из анального отверстия, тут же засунул туда свой писюн. На этот раз вся головка в долю секунды зашла в него.

- Ай! Больнооо! Не надо! – закричал Агзамка, пытаясь вырваться, но стоящий впереди большой камень и я – сзади, не позволили ему сделать этого.

- Терпи! – сказал я, засунув почти весь свой писюн в Агзамину попу. – Когда ебутся сначала всегда терпят, а потом будет очень приятно.

- Ай! Ай! Больнооо! А долго это?

- Нет, быстро, - ответил я, не прекращая фрикционных движений. Агзам терпеливо стоял раком, сопя и пыхтя. Попка у него была маленькой, гладкой и приятно облегала мой член. Через непродолжительное время я почувствовал, как от низа живота к члену пробежали сладостные спазмы, и он задергался. (Спермы у меня тогда не было, и полноценно кончать я не мог.) Акт с Агзамчиком в качестве пассивного партнера понравился мне намного больше, чем с Борей или даже с Сашей. Я вытащил свой писюн из попки, и, вытерев его платком, спрятал в штаны.

- Ну как? – спросил я. – Больно?

- Сначала очень больно, а потом вроде ничего.

- В первый раз всегда больно, а потом приятно. Когда тебя ебут даже приятнее, чем ты ебешь, - успокоил я пацана словами моего старшего товарища Бориса.

- А можно мне ебаться? – стал просить мальчишка.

- А ты никому не скажешь?

- Никому! У нас же тайный союз!

- Матерью поклянись!

- Мамой клянусь! – поклялся Агзам.

- Для начала надо помацать, - начал я учить пацаненка, укладываясь на живот и выставляя ему голую жопу.

Агзамчик начал неумело гладить мои ягодицы.

- Затем надо полизать попу, - продолжал учить я, вставая на четвереньки.

Пацан настолько меня слушался, что не стал возражать и начал вылизывать мне складку между ягодицами.

- Засунь язык в дырку! – попросил я еще и вскоре почувствовал в своем анусе горячий язычок мальчишки. Было приятно.

Через какое-то время, насладившись, я смазал его членчик и свое очко вазелином, и, взяв его в руку, сунул куда надо. Агзам неподвижно стоял с засунутой в мою задницу пиписькой. Я ничего не почувствовал и скомандовал:

- Давай двигай жопой!

Он начал медленно и неумело делать фрикции, его писька была настолько маленькой, что постоянно вываливалась, и мне приходилось заталкивать ее назад. Я по-прежнему почти ничего не чувствовал. Было чувство, что в анус засовывают пробку или затычку. По сравнению с 20-сантиметровой Бориной елдой, огромной даже для взрослых, пятисантиметровый Агзамин членчик, хотя и был довольно толстым для своего размера, но казался маленьким огрызком и не доставал до сокровенных точек. Через какое-то время мне это надоело, и я сказал:

- Все, хватит! – и вытащил его «затычку». – Надевай штаны! Тебе понравилось?

- Да, очень! Только когда ты – больно, а когда я - то приятно, - объяснил мальчонка.

Мы привели себя в порядок, и пошли назад в лагерь. К нашим «реликвиям» в тайнике добавилась баночка вазелина и два носовых платка.

- Я вспомнил, зачем надо ебаться, - сказал по дороге Агзамка. – Пацаны говорили, что ебутся для того чтобы были дети. Что у нас будут дети?

- Нет, - успокоил я его. – Детей могут рожать только девки, и надо спускать им малафью. А мы не девки и у нас малафьи еще нет.

- А что такое малафья? – заинтересовался Агзам.

- Это такая жидкость, которая выходит у мужиков и больших пацанов из пиписьки. Если она попадет девкам в попу, то они забеременеют и родят ребенка, - просвещал я пацана.

Как ни странно, несмотря на свою ученость и большой для моего юного возраста опыт в «этом деле», тогда я не знал даже таких элементарных вещей. Все половые акты, которые я видел до этого, были анальными, порнуха, которую мы смотрели с Борисом, была про анальный секс, да и акт между воспитателями в коленно-локтевой позе вполне мог быть мог анальным. Сексуального просвещения как сейчас в то время не было, до всего доходили сами. Тогда я даже представить не мог, что у девочек в письке может быть дырка такого размера, что можно засунуть туда половой член.

- А что у Лили с Фаридом будет ребенок? – спросил Агзамка.

- Не знаю, наверно… - неопределенно ответил я, задумавшись.

- А как ребенок выходит из живота беременной? – продолжал интересоваться мальчишка.

- Моя мама говорила, что на животе делают разрез и достают ребенка, - сказал я, вспомнив объяснение мамы, откуда берутся дети.

- А почему у моей мамы нет ни разреза, ни шрама на животе?

- А ты откуда знаешь? Ты видел?

- Да, видел.

- Где?

- На пляже и когда она переодевается… и когда моется в ванной…

Тут я задумался, вспомнив, что и у моей мамы на животе тоже нет никаких шрамов.

- Наверно, потом зарастает, - неуверенно сказал я и тут мы пришли в лагерь.

Следующий раз мы ебались через два или три дня, потому что у Агзама болела попа. Но все равно приходили на наше тайное место, играли в «волшебную флейту», я учил своего друга оральным ласкам.

Наши тайные встречи стали ежедневными и занимали почти все свободное время. Проходили они по одному сценарию: взаимное сосание членов, лизание анусов, затем взаимный половой акт в коленно-локтевой позиции или лежа на животе.

Агзам сильно полюбил эти телесные игры. Он оказался хорошим учеником, через несколько занятий он уже весьма сносно сосал, а в пассивной роли ему не только не было больно, но нравилось даже больше, чем в активной.

Несколько раз к Агзаму приезжала проведать его мама – молодая, очень красивая, миниатюрная женщина с короткой стрижкой блестящих черных волос и ярко-зелеными глазами. Агзамчик сильно был похож на нее. Не знаю, сколько ей было тогда лет, думаю где-то 27-28, но выглядела она как 17-летняя девочка и совсем не походила на его мать, скорее можно было подумать, что это его сестра. Она всегда была одета в кроткое платье или мини-юбку и в босоножки на высоком каблуке, которые подчеркивали ее стройные и красивые ноги. Мне она очень нравилась, и я влюбился в нее детской любовью.

Я завидовал Агзаму, когда он рассказывал, что он подглядывает за мамой, когда она купается в ванной через дырку в двери, а зимой, когда холодно, то они спят с ней в обнимку. «Вот бы мне так!» – думал я и даже мечтал, что когда вырасту - женюсь на этой женщине. Когда я трахал Агзамку, я мысленно представлял половой акт с его мамой, до такой степени она мне нравилась. Согласитесь, это весьма странно для десятилетнего пацана. По иронии судьбы она внешне походила, и у нее было редкое в те времена и оригинальное имя - внешность и имя моей будущей первой настоящей любви. Мама Агзама тоже хорошо относилась ко мне, была рада нашей дружбе, что у сына есть защитник и она может быть спокойна. Знала бы она…

Незадолго до окончания смены нам удалось завербовать в свой тайный союз Эдика – нашего ровесника, темноволосого и темноглазого упитанного мальчишку с узкими плечами и пухлой задницей.

На первой встрече на ритуале посвящения я одел маску, и мы все втроем встали на колени, прочитали клятву. Затем расковыряли Эдику мизинец и поставили его кровавый отпечаток на бумагу с текстом клятвы.

- Приступаем к нашему тайному ритуалу! – сказал я таинственным голосом.

Мы приподнялись с колен, встали в круг, а затем мы с Агзамом стянули шорты и предложили сделать это Эдику. Он безропотно согласился, тоже стянув до колен свои шорты.

Пиписька у него была чуть длиннее, чем у Агзама, но тоньше, с очень длинной крайней плотью, какая-то кривоватая, похожая на согнутый вниз палец. Яички были совсем маленькие, утопали в складке жира. Над гениталиями нависал заплывший жиром лобок. Также как и у Агзамки, у него не было ни одного волоска.

- По условиям нашего тайного союза в знак нашей вечной дружбы и верности, чтобы скрепить нашу клятву предлагаю пососать друг у друга пиписьки! Сначала у вожака!

Эдик смутился, не решаясь это сделать.

- Зачем? - непонимающе лепетал пацан.

- Затем, чтобы закрепить клятву, чтобы мы знали, что ты никому не скажешь о нашем союзе, иначе мы не будем с тобой дружить, - объяснил я.

- Раньше друзья чтобы доказать свою верность друг другу ели землю, - моими словами вставил свои пять копеек Агзамчик.

Эдик продолжал смотреть на наши эрегированные члены, колеблясь.

- Не бойся, это не страшно. Смотри как! - выручил всех Агзам, моментом упав на колени, припал сначала к моему пенису, пососав его и облизав мои яички, затем пососал и облизал членик и яички Эдика, не открывая головки.

После чего Эдик нехотя встал на колени, неуверенно взял в рот мой писюн и стал неумело сосать. Агзамчик стоял рядом и наставлял Эдика, показывая мастер-класс, чему научился за последние несколько дней:

- Глубже суй! Оттяни кожицу! Засасывай! Полижи яйца!

Эдик покорно выполнял его команды. Потом Эдик, а затем и я, пососали гениталии Агзама. После чего я, взяв писюн Эдика в руку, отодвинул назад крайнюю плоть, оголив залупу. От всех этих манипуляций пиписька Эдика встала, но даже в эрегированном состоянии она была кривой, загнутой вниз. Я взял ее в рот и начал сосать, лаская ее языком, как учил меня Боря, на что Эдик стал дергаться и морщиться:

- Ой, щекотно!

Пришлось прекратить это занятие, вытащив его членик изо рта. Вдруг Агзам предложил:

- Давайте поебемся! Ты когда-то ебался? – поинтересовался он у Эдика.

- Нет.

- А знаешь как ебутся?

- Знаю.

- А хочешь поебаться? – предложил он Эдику.

Мальчик молча кивнул.

- Только никому ни слова, - сказал Агзамка.

- Клянусь, - промямлил Эдик, обалденно смотря на нас.

- Давай, сначала мы тебя, потом ты нас. Идет? – предложил я.

- А вы не обманите?

- Мы же поклялись!

- Ну, ладно… - согласился Эдик.

- Для начала надо подмыться, - сказал я, снимая шорты и направляясь к ручью.

Агзам, а затем и Эдик последовали моему примеру. Я подмыл сначала пацанов, а после подмылся сам.

- Сначала Агзам тебя. Вставай раком! – сказал я Эдику.

Пацан покорно встал на четвереньки, выставив голый зад. У него были весьма пухлые белые ягодицы, на одной из которой виднелось большое родимое пятно. Дырочка ануса была совсем маленькая, даже меньше, чем у Агзама.

- Полижи ему попку, - попросил я Агзама. - Нужно разработать его дырочку.

Агзамчик начал лизать анал пацана. Я тем временем раздвигал ягодицы Эдика, растягивая ему анус. Затем я, смазав его анус и Агзамкин писюн вазелином, и, одной рукой раздвинув ягодицы Эдика, другой стал вводить его в дырочку. Эдик сначала стоял молча, но когда член Агзама вошел в его попу, тихонько вскрикнул.

- Больно? – спросил я.

- Немного…

- Потерпи. Сначала больно, потом будет приятно, - успокоил его Агзамка, продолжая сношать Эдика.

Я тем временем мял его пухлые булки и иногда подрачивал членик. Ягодицы у Эдика были более объемными, чем мои, и длины Агзамкиной пиписьки не хватало, поэтому она часто вываливалась, еще чаще, чем из моей задницы. Как только Агзамчик закончил свое дело и вытащил свой писюн, я тут же ввел свой намазанный вазелином член в только что разработанный Агзамом анус Эдика. От боли он даже взвизгнул. Агзамка раздвигал его ягодицы, а я, крепко держа мальчишку за талию, просунул своего красавца на всю длину. Бедный пацан не переставал скулить, а я продолжал трахать Эдика, не обращая внимания на его визг. Было также приятно, как и с Агзамом, у него тоже была упругая узкая попочка. Но долго ебать его не получилось – Эдик стал орать «Больно!» и вырываться и мне пришлось вытащить свой писюн из него.

- Ой, больно! Попа горит! – продолжал причитать пацан.

- Сейчас пройдет, - начал успокаивать его я, взяв за руку и отведя к ручью. – Садись жопой в воду и сиди!

После небольшого перерыва Агзамка встал раком, а я смазал стоящий кривой членик Эдика и засунул его в попку Агзама. Но сделав несколько фрикций, Эдик остановился, снова запричитав:

- Ай! У меня шкурка с залупы слезла!

- Ничего страшного! Давай еби! Потом поправишь! – сказал я, стоя сбоку от сношающися пацанов, ладонью одной руки лаская Агзамкин пенис, а ладонью другой руки держал попку Эдика, регулируя темп.

- Один пацан во дворе говорил, что если ебаться – то шкурка слезет и пиписька будет, как огурец, - не унимался мальчишка. – Всегда с открытой залупой…

- Глупости! Я ебусь больше года и у меня же не слезла! – возразил я.

- Но у Агзамки же залупа открытая… и у моего пахана… и у больших пацанов… и еще у некоторых пацанов из нашего отряда… я видел в душе, - убеждал нас Эдик, продолжая трахать Агзама. – Значит они ебутся!

- Агзамка ебется только неделю, а я больше года и у меня залупа не открыта… У Агзама сделано обрезание, и у тех пацанов, и у твоего отца… - просвещал я пацана.

- Как это?

- Это бритвой отрезают шкурку на пипиське. Агзам тебе потом расскажет как это делают…

Через минуту я, сказав: «Хватит. Теперь меня!», вытащил писюн Эдика из Агзаминой попки, смазал свой анус вазелином, встал рядом раком и, развернув Эдика мою сторону, быстро засунул его членик в себя.

Все это я сделал так быстро, что обалдевший Эдик ничего не понял, продолжал сношать уже меня, а Агзамчик, стоя на коленях рядом, поддрачивал мой член. Было довольно приятно. При пассивном сексе с Агзамом, я чувствовал в заднем проходе пробку или затычку и его членик из-за своей небольшой длины постоянно вылетал. У Эдика писюн был подлиннее, и из-за своей кривизны как-то по-особому слегка доставал до сокровенной точки, доставляя новое, неведомое ранее наслаждение. «Быстрее! Быстрее!» - подбадривал я его. Через какое-то время я почувствовал в промежности и анусе знакомые спазмы…

Напоследок мы с Агзамом совершили, ставшие для нас уже рутинными, взаимные анальные половые акты. Эдик, совершенно обалдев от сегодняшних впечатлений, вошел в раж, и, сидя голой жопой на траве, принимал участие в новых для себя играх, подрачивая наши пенисы.

Вся процедура сношения трех мальчиков вместе с клятвой заняла не более 30-40 минут. Нашего отсутствия даже никто не заметил.

До конца смены мы провели еще несколько подобных встреч втроем. Ребятам настолько понравились такие игры, что инициаторами наших тайных встреч всегда выступали они. Мы занимались «этим» в разных позах и комбинациях, поводя все наше свободное время в нашем тайном месте у большого валуна.

Такие отношения между тремя мальчиками нельзя, наверно, назвать сексом, даже гомосексуальным. Скорее это были просто незнакомые, интересные и непонятные телесные игры. Ни у кого из нас еще не было спермы, никто полноценно не мог кончать. Вряд ли кто, кроме меня, испытывал какие-то физические супер чувства. Только моя плоть, за год раздраконенная Борисом, ныла и требовала удовлетворения.

Мы клялись друг другу в вечной верности и дружбе, но за день до окончания смены я заболел и попал в больницу. Точного адреса я у них не успел спросить, они оба жили в противоположенных концах нашего, пусть и небольшого города, но весьма далеко от меня. После лагеря я несколько раз приходил в микрорайон, где жил Агзам, гулял возле его школы, надеясь встретить его самого или его маму. Но, увы, больше я их никогда не видел, и об их дальнейшей судьбе ничего не знаю.