Эту историю мне рассказа одна знакомая пару лет назад. Мы тогда хорошо посидели вечером и оба были не трезвые. Почему-то вспомнил только сейчас и решил записать.

Меня направили, как тогда говорили, в «лагерь труда без отдыха». Была такая форма трудового обучения раньше. И так получилась, что из моей школы никого не было. Все были чужие. Незнакомые. Надо было, знакомится, и заводить себе подружек. А тогда, да и сейчас не очень открытая. Мне всегда это было трудно. У них компания, а я одна оказалась.

В общем, стресс. А тут еще в нашем отряде все девочки такие, фигуристые, что ли. А у меня, впереди практически ничего. Пару раз слышала за спиной, доска, два соска.

Распорядок был такой подъем, завтрак, и от столовой ехали в сад на яблоки. Там до обеда, потом обед и еще на два часа. К четырем возвращались в лагерь. Вечером дискотека. И так три недели. Ни с кем я там так и не сошлась, из девочек. А про мальчишек я тогда и не думала. Просто была там, и считала дни до окончания.

Организованно было все по-простому. Огороженная территория. Двухэтажный корпус, где жили отряды. Мальчики на первом, девочки на втором. Душ летний с двумя отделениями. И туалет на улице. Отдельно стоял домик штаба, где была комната отдыха, с книжками и играми и жил начальник лагеря с заместителем.

Еще один домик санчасть.Мне все там не нравилось. Но особенно, собирать эти дурацкие яблоки.
Через две недели, наслушавшись разговоров, я решила закосить от работы, притворившись, больной.

Врач там был один, мужик, лет под тридцать. Для меня он казался тогда таким старым... Его, наверное, тоже в добровольно принудительном порядке туда послали.Утром, до завтрака, съев хлеб с йодом, иду на прием. Дескать, простыла, температура. Работать не могу.Оказалась последней в очереди. Впереди у одной мозоль порвался на руке, у пацана глубокая царапина, смазывать надо было.

Наконец, захожу. Он дает мне градусник, сижу, меряю. Он что-то пишет. Берет градусник, смотрит, говорит, да небольшая температурка есть, но так себе. Думаю, вот блин попала, пока ждала, действие йода кончилось. А он мне — раздевайся. Буду тебя слушать.

А я, как дура, платье надела. Шорты надоели, решила в платье хоть походить до завтрака. А оно такое, половину не снимешь. Стою, мнусь. Он мне, давай поторапливайся, чего тебе-то стесняться, были тут сиськи и покрупнее. Равнодушно так и грубо.Я в прострации. И этот туда же. Снимаю полностью, на стул кладу. Стаю перед ним в одних трусах. Он мне — иди сюда. Достает стетоскоп, слушает, дышите, не дышите. Стетоскоп холодный, неприятно. Я немного отслоняюсь. Он меня раздраженно за спину держит. В упор почти. Мои грудки перед его
лицом. Как мне не по себе стало от этого. А тут еще и соски мои маленькие набухли. Вообще стыдоба. Покраснела.

А он хоть бы хны. Все по барабану. Повернись спиной, и опять дышите, не дышите.

Послушал, вопросы задает, когда, как и что. Отвечаю. Вчера мол, думала к утру пройдет, не прошло. А одеваться не говорит. Тут про грудь вопрос, не болела в последнее время. Отвечаю, что, нет. А он опять про свое, давно ты ее щупала. Я в ужасе на него смотрю. Дело в том, что мне нравилось трогать грудь. Не часто, а так, иногда. Но он то откуда узнал? Он смотрит на меня и вижу, что понял что-то. Тьфу! — говорит, ты давно ее проверяла, нет ли там каких-нибудь образований. Так и сказал — образований. Я, как это? Чему вас только учат, говорит. Берешь и ощупываешь ее, нет ли там уплотнений комочков. Я и не делала так никогда, не знала. А он мне, давай, проверь. Все может быть.

Я стою пред ним и трогаю грудь. Он, похоже, разозлился. Не так надо. И ко мне. Я отпрянула. Он мне стой, что ты дурочка, неужели ты думаешь, что меня твои прелести заинтересовали. Температура у тебя провокационная, что угодно может быть. Да и возраст такой. И цап, меня за спину, подтянул к себе поближе и давай двумя пальцами грудь ощупывать вокруг сосков. Руки у него оказалась такие большие и теплые. Я себя куклой ощущаю. Он пальцами жмет, а соски набухли и о ладонь его задевают. У меня истома, и, чую, как-то потяжелело там внизу. А он не замечает, с одной закончил, за вторую принялся.

Нет, говорит, нормально все. А я чувствую, что влажная стала.Ладно, говорит, а месячные когда должны быть, в лоб спрашивает. Были, говорю, до лагеря закончились. А сама уже не знаю, куда деваться от стыда. Стою
перед ним голая, почти. Мокрая уже, еще и про это дело спрашивает.

Он дальше, а как проходили, болезненно или как. Тяжело проходили, больно было. Они у меня тогда всегда так проходили. Говорю. Я сама чуть не реву от стыда.

Он мне ложись, надо тебя пальпировать. Трусы снимай, и колени немного подними. Все, я ауте. Уже ничего не соображаю. Делаю, как сказал, трусы долой, а они мокрые ложусь и колени сгибаю. Впервые мужик на меня там смотрит. А он, равнодушно мазнул взглядом и давай низ живота щупать. Больно, не больно. Давит на живот в разных местах, а его большой палец иногда мой лобок задевает. А он меня еще туда, сюда крутит, как игрушку, своими сильными руками. Хорошо мне стало совсем, ничего не могу с собой поделать. Теку. Так теку, как никогда. Даже, когда сама себя ласкала, так не было. Глаза закрыла.

Конечно, он все просек, мужик опытный. Когда подрагивать стала в его руках, он свой большой палец на клитор и положил, потер его буквально несколько раз, я и кончила в его объятиях. Только рот покрепче сжала, чтобы он не слышал. Поддержал он меня немного, и отпустил.

Ладно, говорит, таким тоном, как будто ничего не было. Еще раз температуру померяем. На живот переворачивайся.

Я на живот, как была голая. Он берет градусник и меня за задницу хватает. Половинки мои раздвигает. Я от него. А он мне, куда ты, теперь-то уже поздно, лежи и не рыпайся. Пошутил так. Я, наверное, до самых пяток покраснела. Так волна и накрыла. Лежу, не шевелюсь.

Он мне половинки раздвинул, смазал дырочку вазелином и градусник туда. Лежу, расслабленная, градусник из задницы торчит. Вдруг чувствую, он начинает вываливаться из меня. Пытаюсь сжать сильнее, только все испортила. Он быстрее пополз и выпал, почти.

Он, конечно, увидел это, опять его назад засунул и руку с моей задницы не убрал. Придерживает градусник, и пальчиком поглаживает.Я лежу, ни жива, ни мертва. Стыдно, и, одновременно приятно, снова возбуждаюсь. А он все, сволочь, замечает, наверное. Пальцы между ног мне просовывает и гладит по мокрой щелке, губки перебирает.

А я и сопротивляться не могу. Желание распирает, хочется, чтобы продолжал.

Тут, наверное, время подошло, он градусник забирает. Посмотрел, и хмыкнул. Лежи, говорит. Перчатку на руку надевает и опять к мне. Добавил на попку вазелина. Расслабься, говорит. И палец мне в попку засовывает. Неглубоко, так, чуть-чуть. А большой палец, проведя по щелке, на клитор кладет. А ноги у меня сдвинуты, неудобно. Так он пальцами шевельнул между ними, раздвигай, мол. А мне уже все равно, хочу, чтобы этого, аж пальцы на ногах сводит.

Раздвигаю.Он давай меня гладить там. а когда я сильнее завелась, и пальчиком в попке, туда, сюда, понемногу. От удовольствия, я даже постанывать начала. Он быстрее. Тут я и кончила. Выгнулась вся, кричала, по-моему. Никогда такого со мной не было!

Пока я не успокоилась, он руку не убирал. А потом, спокойно так говорит. — все, процедуры закончены, можешь одеваться. Смотрит на меня, так, уважительно, что ли.

Я одеваюсь, первым делом трусы, потом платье, а он мне диагноз у тебя, дорогая, приступ лени. Но это не смертельно. Работать можно, и даже нужно. Но лучше, чтобы приступ не повторялся. Ты девочка хорошая, тебе это не надо.

Говорит, и на меня смотрит, как раздевает. А «девочка хорошая», сказал так, как будто я не девочка уже, да и хорошего во мне мало осталось.

Все, говорит, иди, на завтрак опоздаешь, и в свои бумаги уткнулся.

Я оттуда бегом, в свой отряд. Потом санчасть стороной обходила. Видела его несколько раз, в оставшееся время, но он даже вида не показал, что помнит меня.

Вот так. А я вспоминала это часто. По вечерам, дома. Как вспомню, как он меня ласкал, так сразу мокрой становилась. По несколько раз за вечер кончала. Потом, притупилось потихоньку. Вот и все.

Адрес автора: i1993i@ya.ru