В далекие курсантские времена послали меня на вещевой склад помочь кладовщице разложить имущество, что прибыло на днях. Работа для молодого курсанта-первогодка дело привычное: в какие только дыры не посылают. Прибыл на склад, должился и приступил к работе. Чтобы не марать свое обмундирование, мне кладовщица Любовь Семеновна выдала комбез.

Переодеваясь, нечаянно выпрастал из трусов краешек своего достоинства. Достоинством меня родители наградили не пожалев материала. Небольшого размера, оно было необычайно толстым. Еще на гражданке не мог выебать девченку и довольствовался бабенками, что сами прыгали на меня, передавая из рук в руки информацию о молодом парне, который проебет так проебет. А девушкам просто не влезал, доставлял только лишь боль. Зато баб было в избытке и они даже баловали такого хахаля. Стояли в очередь и бывало, что пока ебешь одну, вторая ждет рядом, уже раздетая и готовая.

Так вот, неосторожно показав все свое богатство, определил свою дальнейшую судьбу. Любовь Семеновна женщина глазастая, усмотрела все, что надо, а присмотревшись, решила использовать свой шанс.

Работа была из простых: распаковывать тюки и раскладывать на полки форму по размерам. Вначале сам ползал по стремянке, раскладывая форму, а потом что-то кладовщице не понравилось и она залезла на стремянку сама. Я подавал снизу кипы одежды, а она раскладывала ее. Когда она успела снять трусы, даже не знаю. Не думаю, что она по складу ходила раздетая. А тут глянул снизу и аж дыхание перехватило: голая, лохматая пизда во всей красе.

Да если учесть, что прошло почти полгода с момента поступления и начала учебы и еще не было ни одного увольнения. Аж в глазах потемнело. А комбез спереди натянулся так, что того и гляди треснет. Замешкался, а той того и надо. Участливо спросила, что случилось и, быстренько соскользнув с лестницы, принялась обтирать мой мигом вспотевший лоб. А мне ее прикосновения как добавка бензина в костер. Не знаю даже как облапил ее за талию и прижался лицом к груди. Сидя на кипе обмундирования и уткнувшись в приличных размеров титьки, что выпирали из-под халата, подставлял голову под ее руки, что гладили и перебирали мои волосы. А руки уж сами скользят под халат, гладят голенькую задницу. А когда она встала над моими коленями, расставив ноги, не стерпел и повалил ее на эти кипы белья: а будь что будет!

Помня о размерах своего достоинства, входил нежно, неторопливо. Было несколько туговато, но Люба не кричала, только попросила не торопиться. А вот и вошел, погрузившись в тепло и сырость, каковые стал уж забывать. Переждав и дав ей возможность пообвыкнуться, медленно двинулся на выход. Она аж подалась следом. Ноги, что лежали на моих плечах, затряслись. И живот задрожал от возбуждения мелкой дрожью. А я уж раскочегарился и ебал в полную силу, не встречая сопротивления. Бедненькая женщина прикусила какую-то тряпку, глуша вопли, что клокотали и рвались из груди.

Кончил, вылив такое количество спермы, о котором даже не подозревал. И не вытаскивая пошел на второй заход, потому что хуй и не думал падать, дорвавшись до свежачка и не зная, когда придется помакаться в следующий раз. По второму разу было получше. Сперма, да ее выделения хорошо смазали дорогу и хуй скользил по проходу, ощущая только лишь ликование встречающих. То есть ему здесь были рады.

Сколько раз она кончила - даже не знаю. только когда отвалился от нее, оба были мокрые и заебанные в усмерть. Сил не было шевельнуться. Она встала, попыталась шагнуть и с оханьем упала назад на кипу белья.

-Все разворотил. Как теперь ходить буду?

А сама снова ухватилась за конец, поглаживая его, рассматривая такого мокрого и опавшего. Снова встала и переваливаясь пошла в конец склада, где был туалет. Подмылась, вышла уже уверенной походкой и отправила меня туда, где только что была. Пока ходил мыться, запарила чаю и позвала чаевничать. Пока пили чай, расспросила обо мне что и как. Отвечал, а чего скрывать, весь на виду. Попили чаю и пошли работать. Теперь уж она не лезла на стремянку, подавая форму снизу.

Я все еще обращалсяк ней на Вы, вежливо. То что поеблись еще не означает вольного поведения со старшим по званию, а она все же прапорщик , да и возрастом старше. Поработали и вновь пошли попить чаю, передохнуть. Теперь Люба сама присела на колени, ласкаясь и заводя солдатика. А что его заводить, когда он уже давно готов к повторению и исполнению ее желаний. Стянув с меня комбез, присела на колени спиной ко мне и сама завела хуй туда, куда он и так стремился попасть. Обняв ее за талию одной рукой, а второй поглаживая титеньку, сидел и отдыхал, а она прыгала, сама выбирая ритм и глубину погружения. Попрыгала, прижалась кончая, передохнула и запрыгала по новой. Пока я то да се, успела кончить раза три.

Сползла с колен, вздохнула и сказала, что на сегодня хватит, завтра продожим, когда приду доделывать работу. А что могут послать кого другого, так это не мои заботы, она пока что еще форму выдает и любой ротный мечтает подружиться со столь нужны человеком. Пока работали, сумела расспросить меня о жизни на гражданке, кого и как порол и сколько могу. Осталась довольна расспросами. На прощание выдала мне новое белье, потому что старые трусы надо было стирать, так замоставали спермой. Пока переодевался, все поглаживала мое хозяйство, вздыхала, что кому-то достанется такое богатство.

На следующий день меня вновь послали на склад. Там было аж две кладовщицы. Откуда взялась вторая и зачем их две, не успел подумать, потому что двери щелкнули замком, отрезая нас от окружающего мира и Люба, стянув трусы, быстро встала раком, подставляя свои прелести. Пока ебал ее, вторая кладовщица смотрела, облизывая губы, даже переживала и вся стремилась поучаствовать в процессе. Кончив пару раз, Люба освободилась и уступила место подруге. Не уразумев, что эта пизда не знакома с конкретно этим хуем, резко вошел. А она аж заорала, на ожидая такого вторжения. Пришлось замереть, предоставив ей решение продолжать или прекратить. Весы склонились в пользу продолжения. Только лишь попросила быть понежнее и не торопиться. Теперь уже Люба наблюдала и сочуствола подруге, которую ебли, расположив на ящиках, прикрытых бельем.

До вечера они получили еще по паре раз. Только вот чуял я, что так и по столько не смогу. Да они и сами понимали, что первый запал прошел и теперь надо как-то ограничивать парня, чтобы подольше не кончал, доставляя им удовольствие.

Раскладывали форму до конца недели. А потом началась лафа. После занятий, когда все шли на самоподготовку, я бежал на работу в склад или в библиотеку к Любиной подруге Маргарите. Она оказалась вовсе даже не кладовщица, а библиотекарь. А у меня открылись таланты красивого письма и рисования плакатов. До самого отпуска на каникулы по очереди ебал женщин. Сговорившись никому не рассказывать и не делиться парнем, что так хорошо ебет, сохранили тайну до самого выпуска. Все оставшиеся четыре года так и жил с ними двумя. С третьего года, когда разрешили жить не на казарме, поселился на квартире Маргаритиного брата, что плавал по морям и океанам по шесть - восемь месяцев в году и домой приезжал только в отпуск, живя где-то в Мурманске со своей семьей. Иногда ночевали втроем, иногда, когда было нельзя ( у женщин есть такие дни ), парой.

По выпуску расставались со слезами на глазах. Мне за все время даже в голову не пришло искать девушку для встреч и общения. Хватало и подруг. А жениться, чтобы получить хорошее место при распределении не стал. И так нормально распределили, в соседнюю часть в каких-то тридцати километрах. Теперь уж молодой лейтенант мог приехать на выходной ни от кого не прячась и продолжать ебать своих подруг.