Три недели рая

- Ну, давай же, давай! - Юлькины пальцы шуровали в юном влагалище Анечки. Теплый воск девичьего вожделения стекал по ладони и, засыхая, образовывал тонкую пленку. Подружки лежали голенькие, обнявшись. У Ани на лице был написан неземной восторг. Ее голова металась по подушке. Юлька же была полностью сосредоточена на продлении и усилении этого восторга. Ее глаза не отрывались от личика одноклассницы. - Ну же! Спусти, лапочка. Пожалуйста. - После этих слов Юлька выстрелила очередью поцелуев в шейку, естественно, не прекращая упражнений с гениталиями подруги. Анечка стиснула зубки, но, тщетно:
     - Ой! Уй-й-я-а-а! - Ногти девушки вонзились в лопатки партнерши. Ножницы из указательного и среднего пальцев Юли окончательно разрезали нежную плоть, и сквозь порезы потек такой привычный, но от этого - не менее замечательный оргазм. Мускулы молодой дырочки сократились. Анечка сжала ножки, чуть не переломав пальцы подруги, и вытянулась солдатиком. Юльке пришлось согнуть руку. Ее ладонь была вынуждена лечь на пушистый холмик лобка, из которого только что торчал аккуратненький клитор. Теперь он был расплющен, раздавлен и требовал свободы. Эти требования немедленно вырвались через ротик Анечки: «Ой-ой-ой! Мамочка! Ой, я не могу!». Юлька усилила давление, а пальцы во влагалище заработали с удвоенным темпом. Ей очень хотелось продлить подружке удовольствие. Ну, хоть на секундочку.
     - Какая ты у меня киска. Давай, еще, еще!
     - Не могу больше-е-е! Как хорошо! Юлька-а-а-а! - Это был конец. Тело, как-то мгновенно, расслабилось. Теперь Анечка больше напоминала оттраханную шлюху, чем шестнадцатилетнюю прелестницу. Юля медленно вытащила пальчики из мокрого влагалища и размазала оставшуюся влагу по маленьким розовым грудкам любимой.
     - Анька! Та такая классная! Поцелуй меня, а? - Анечка еле расслышала ласковый шепот.
     Собрав последние силы, девочка притянула Юльку к себе, и стала вязать своим языком мудреные узлы из языка одноклассницы. Почувствовав вкус ротика подруги, Аня вдруг вспомнила, что Юлька еще не кончала. Ее страстные ласки, помноженные на возбуждение от вида анькиного оргазма, недвусмысленно намекали на желание немедленно удовлетворить свою похоть. Торчащие маленькие сосочки воткнулись в грудь только что кончившей девочки и жаждали ласки. Аньке где-то нужно было найти силы, чтобы вернуть сторицей уже истраченное удовольствие.
     - Юль! Ты меня любишь?
     - Ты каждый раз об этом спрашиваешь. Конечно, люблю! - По голосу подруги, Аня поняла, что та говорит искренне.
     - Я спрашиваю, а ты всегда отвечаешь. Мне нужно это слышать, Юлечка! Понимаешь?
     - Понимаю. - Рука Юльки гладила любимую по волосам. Она прижалась щекой к щеке Ани и закрыла глаза. Так девочки пролежали еще минуту.
     С того момента, как они прибежали из школы, прошло уже полчаса. Последние три недели все происходило именно так. Они срывались с последним звонком и, размахивая сумками, бежали к Аньке. Длинноногая Юля всегда обгоняла свою маленькую подружку, и поэтому ей всегда приходилось помогать запыхавшейся Аньке содрать с себя школьную одежду, прежде чем отправиться в душ. Юлька была более нетерпелива и всегда относилась к прелюдиям с нескрываемым пренебрежением. Предмет ее мечтаний лежал намного ниже талии одноклассницы, в то время как Анечка всегда была готова не раздеваясь играть и нежиться в объятиях хоть полчаса. Это даже послужило яблоком раздора, но потом они договорились чередовать дни, и все потекло как надо.
     В день Ани девочки подолгу сидели на диване, обнявшись, и лаская друг друга. Их ручонки залезали под одежду в самых интимных местах, а поцелуи густо перемешивались откровенными признаниями самого порнографического толка. И только тогда, когда похоть начинала разъедать анькино тело, она шептала Юльке на ухо: «Давай разденемся».
     Юлькин день был полной противоположностью. Она буквально срывала тряпки с обоих тел. Потом валила Анечку на диван, а сама прыгала на нее в позицию 69 и погружала девичий клитор в свой ротик.
     Сегодня был день Ани. Она кончила уже во второй раз. Первый оргазм догнал ее еще в одежде и был вызван невинным поцелуем в мягкие Юлькины губки, а так же сокращением тазобедренных мышц. Но, разве это был оргазм, по сравнению со вторым?!
     - Ну, что? Давай теперь, ты. - Анька вывернулась из цепких объятий и раздвинула длинные
     Юлькины ножки. В отличие от нее самой, подруга любила развратно выбривать свои вороные волосики с письки, оставляя лишь задорный хохолок. Сейчас Ане предстояло хорошенько потереться язычком об это сокровище, а хохолок снова будет щекотать ей кончик вздернутого носика. Юлькин клитор был куда больше, чем у Анечки, и требовал серьезного обращения. Поэтому Аня устроилась поудобнее и, закрыв глаза, первым же движением всосала вишенку целиком в рот. Вообще-то, Юлька больше всего на свете любила, когда язычок бегает вокруг ее персика, но Анечка приберегала эту ласку для последнего аккорда. Сейчас же, она просто закусила верхними зубками клитор, а кончиком языка стала поддрачивать вспухшие губки. Юлька тихонько застонала и схватила одной рукой подругу за голову с прямыми рыжими волосами до плеч. Другая рука ублажала правый сосочек, который явно вознамерился получить удовольствие раньше всех остальных эрогенных зон, и поэтому сейчас пульсировал, почему-то забыв даже про своего левого брата.
     Юлька вспотела. Анечка подбрасывала на весы будущего оргазма все больше и больше груза. Язык уже растирал промежность подруги, а ласковые ладошки поглаживали тощие Юлькины ягодицы, которые начали подаваться вперед с каждым витком классического лесбийского цикла. Весы еще колебались. Чаша вожделения пока не могла перевесить чашу покоя. Юлька, как всегда, задышала чересчур глубоко. Ее выдохи сопровождались богатым грудным «А-а-а!», и Анечка решила пустить в ход последний козырь. Ее язык неистово закрутил кружева вокруг клитора подруги, а пальчик невинно проник в мокренькую норку и стал там баловаться со стеночками. Чаша вожделения тут же провалилась в небытие. Юлька задергалась в судорогах, а влагалище оросило палец новой волной смазки. Анька стала вынимать и снова вставлять его, не забывая про клитор.
     Юлька зарыдала. Головка заметалась, выбрасывая из уголков рта на щечки тоненькие струйки слюны. Обе руки подхватили груди под низ и соединили их друг с другом. Юлька каждой клеточкой ощутила, как ее бедная писька сейчас обспускает ротик своей возлюбленной и стала орать на всю квартиру:
     - Анька-а-а! Я конча…конча! Ай-ай-ай-я-я-я! Ой, бля-я-а! - С этими словами Юлька приподняла плечи, вздрогнула и расслабилась. Вздернутая попка опустилась на простынь, увлекая за собой высосанный клитор. Анька еще продолжала гладить подружку по животику, а Юля уже считала желтые кружки оргазма в закрытых глазах.
     - Какая же ты, все-таки, прелесть. - Прошептала Анечка и положила головку на утомленный лобок подруги.
     Отдыхая, девочки лежали обнявшись, и разглядывали потолок. Юлька приподнялась на локтях и неожиданно спросила:
     - Анька! А когда тебе книгу надо отдать?
     - Да вроде бы не срочно. А что это ты вдруг вспомнила?
     - У меня есть идея. По-моему хорошая. Давай, трахнемся с Евгенией.
     - Зачем? Тебе со мной плохо?
     - Дурочка ты! Она же опытная лесбиянка. Знаешь, что они умеют творить? Мы-то с тобой так, балуемся. Ну, давай. Один разок, а?
     - Не знаю. Да и не даст она. Она же учительница.
     - Ты думаешь, училкам меньше хочется? - Юлька, видя равнодушие подруги, все более распалялась.
     - Да, нет. Хочется, конечно. Но не с нами же.
     - А почему - не с нами? В конце концов, это будет самый классный выход. Ведь тебе вместе с книгой еще фотки надо вернуть. - Вот это был хороший аргумент. Анька до смерти боялась возвращать книгу из-за этих проклятых фотографий.
     Да. Это, пожалуй, верно. Ну, и как ты собираешься с ней переспать? - Аня уже решилась, но все еще не была уверена в успехе предприятия.
     - Вот это вопро-о-ос. - Протянула Юлька. - Может, сами на поляроид снимемся и ей подсунем?
     - Ты, что, идиотка?! А если не получится, ты знаешь, где эти фотки окажутся?
     - Да, представляю. Может, покажем на уроке, что мы уже это…
     - И «это» узнает весь класс, да?
     - Блин. Что ж придумать-то?
     - Слушай! - Глаза Анечки вдруг загорелись. - Придумала! - Девочка вскочила и пулей пронесясь по комнате, достала с полки знакомую книгу. Быстро перелистав ее, она нашла нужное место.
     - Ты что? - Удивленные глаза Юлечки созерцали Анькину суету.
     - Тут есть одно место. Помнишь, была у Нельсона леди Гамильтон? Так, вот, еще она была любовницей и даже фавориткой одной английской королевы. Еще до Нельсона. Мы можем напроситься к Евгении с этим вопросом. Ну, как будто, не понимаем, как это может быть. И пусть она объясняет. А там - посмотрим.
     - Слушай, Анька! Ты просто - супер! Отлично. А она не спросит, почему так долго книгу держали?
     - Ну, это вопрос десятый!
     - А телефон ты знаешь?
     - Знаю, конечно. Я ж несколько книг уже брала.
     - Ну, что? Давай, прямо сегодня, а? - Юльке уже не терпелось.
     - Нет. Завтра. Сегодня история была, а завтра не будет, и мы скажем, что только сегодня прочитали. И позвоним.
     - Анечка. А может, я позвоню? Ну, давай?
     - Нет, лысый! Тебе я телефон не скажу! А то, повадишься еще.
     - Ну, ладно. Тогда до завтра. - Юлька, уже одетая, чмокнула Анечку в губы и, как всегда не дожидаясь медлительную подругу, хлопнула дверью.
     Анька щелкнула задвижкой. Потом потянулась, и, сорвав листок отрывного календаря, поплелась в комнату отдаться единственному своему мужчине - Богу Морфею.
     Почти три недели подобного земного рая пролетели моментально. О предстоящих экзаменах одноклассницы думать даже не начинали. А что, собственно, случилось три недели назад?
     Случился обыкновенный вторник. Анечка, как всегда пришла домой и, не переодеваясь, начала впихивать в себя холодную яичницу, оставленную отцом на плите. Ее мысли витали в области Истории. Она очень увлекалась этим предметом, и особенно ее интересовала монархическая история Британии. Девочка преклонялась перед культурой этой страны. Будучи человеком, склонным к гуманитарным предметам, Аня буквально проглатывала информацию из материалов по старой Англии, но их было нелегко достать. Шекспир и Голсуорси давно были зачитаны до дыр. Все книжки на данную тему из районной библиотеки перебывали у нее дома по несколько раз. Но этого было мало. Этого было явно недостаточно!
     Праздником Анечка считала день, когда во второй четверти десятого класса, в школе появилась новая историчка. Ее звали Евгения Павловна. Красивая тридцатилетняя брюнетка, среднего роста с милым, чуть грустным выражением крупных зеленых глаз. Девочка в первый же день пошла к ней после уроков и попросила дать ей какие-нибудь книги по истории Англии. Учительница не могла ей отказать, видя такой неподдельный интерес к своему предмету, тем более что у нее действительно было несколько таких трудов и произведений. Ее библиотека состояла из тысячи томов, в основном, по истории. Она гордилась своей коллекцией и после того, как десятиклассница, буквально за неделю, прочла первый труд, позволила Ане приходить к себе и менять прочитанное на что-нибудь другое.
     Таких книг десятиклассница прочла уже с десяток. Сейчас в сумке девочки лежал очередной серьезный труд, под названием «Фаворитизм Английских Королев». Про что там будет, Аня не знала и не пыталась догадываться. Она просто пыталась побыстрее насытиться и приступить к любимому чтению.
     Проглотив последний кусок, Анечка захватила с собой старую книгу в коричневом переплете, и направилась в комнату. Удобно устроившись на диване, девушка открыла корешок, и прочла: «Фаворитизм Английских Королев», XIV - XIX вв., автор такой-то. Дальше шел список из королев, про которых данная книга рассказывала.
     Анька ловко перевернула том и открыла последнюю страницу. Это была дурная привычка - смотреть из скольких страниц состоит книга, но Аня ничего с собой поделать не могла. Ее пальцы перелистывали труд, в предвкушении приятного чтения, но тут произошло нечто. Из центра книги вылетел белый конверт и спланировал прямо под диван. «Черт», выругалась про себя Аня и стала опускаться на колени.
     В кромешной тьме под диваном конверт не просматривался. Тогда девочка стала нашаривать его ладонью, и, собрав рукавом всю пыль, наконец, извлекла искомое на свет Божий. Это был обыкновенный конверт для авиапочты, но не отправленный, а переданный кому-то. Марки, штампы и печати отсутствовали, а треугольник не был заклеен с самого начала.
     Девушка уже решила вложить его обратно в книгу, но, сжав его покрепче, поняла, что там не просто письмо или записка. Конверт был твердым, а его толщина подсказывала, что внутри есть нечто большее, чем бумажный лист. Аня начала бороться с искушением. Вообще-то, смотреть чужие послания отвратительно. Но, Господи, как интересно!
     И тут девочка вспомнила, чья это книга. Ее любопытство мгновенно растоптало ее разум. Сама она никогда не получала писем и представления не имела, что в них бывает. Понять, что этот конверт не является банальным поздравлением бабушки с Новым Годом, могла даже такая скромная девочка, как Аня. Этот вывод не добавил ей хороших манер, а наоборот, скинул последние цепи воспитанности. Хотела ли Евгения Павловна поделиться своими тайнами с Анечкой, или нет? Девочку это мало тревожило.
     Аня снова села на диван и дрожащими руками стала приоткрывать неизвестность. Первое же касание до внутренностей конверта сомнений не оставило: это были фотографии. Всего их было двенадцать, и все они были черно-белыми, размером где-то 6x9. Но вот, содержание!
     Содержание шокировало Анечку по самое «не балуйся». На всех двенадцати картинках, в разных позах, но на одном и том же диване, были изображены две очень милые брюнетки лет двадцати. Видимо они были сестрами потому, что были очень похожи. Одежды на них было ровно ноль, а волос на лобках - столько же. Анечка очень гордилась своей золотой растительностью между ног и даже представить не могла, что у взрослых девушек могут быть такие голые пиписьки. Но это еще были цветочки. Ягодками было то, что эти сестрички друг с другом делали. Описать это Анечка не смогла бы и в страшном сне, а одна фотография просто вогнала ее в краску. На этой картинке одна девушка лежала с широко раздвинутыми ногами и с запрокинутой головой, а ее сестра захватила губами половые причиндалы лежащей и оттянула их на добрых пять сантиметров. Анечка аж вздрогнула и прижала руку к груди.
     Так она и сидела с фотографиями в руке и моргающими глазами. Ее сексуальный опыт в тот момент был не слишком богат и ограничивался одним подсмотренным моментом в деревне, когда соседка по даче прямо на огороде делала минет (Анечка и слова-то такого не знала) местному пастуху. До конца она так и не досмотрела потому, что ее вырвало. Аня была весьма привлекательной девочкой, но с мальчиками даже не встречалась, решив, что все это впереди, а сейчас нужно закончить школу. Короче говоря, ее сексуальность дремала, и будить ее девочка не собиралась. Толи дело - ее подруга Юлька? Сама собой не представляющая ровным счетом ничего, она была нагловата, развязна и уже не раз пыталась поделиться своими девичьими успехами с единственной подругой. Аня каждый раз отмахивалась, говорила, что ей это не интересно, и, в общем-то, была не далека от истины. Другие девочки из класса Юльку на дух не переносили. Одни - за характер, другие - за невзрачную внешность. Юлька и вправду была «не фонтан». Обыкновенная дылда, с широкими коленками, плоскими ягодицами и черными, вечно спутанными волосами. Единственным украшением девушки была совсем не плохая грудь, но на фоне выпирающих ребер крепенькие сиськи смотрелись не очень презентабельно.
     Зато, Бог не обидел Юлю похотью. В свои шестнадцать, девушка уже два года яростно занималась онанизмом, а попутно искала контактов с противоположным полом. Достаточно подкованная в теории, Юлька прекрасно знала, что можно сделать с мужским органом, но вот практика! Практика хромала на обе ноги. Знакомые мальчишки сторонились ее, а серенькая внешность не могла привлечь кавалеров со стороны. Пару раз она, по пьяному делу, пыталась воспользоваться беспомощностью партнера на вечеринках, но оба раза неудачно выбирала кандидатов, и все закончилось скандалами с законными пассиями напившихся юнцов. Один раз ей повезло. Но только на половину. Сгорая от безделья на даче у тетки, Юлька однажды застала врасплох какого-то тринадцатилетнего пионера, который, стоя в кустах, мирно справлял малую нужду с приспущенными шортами. Девушка лишь успела схватить его за голую задницу и быстро провела курс молодого бойца, объяснив мальчику, что она с ним сейчас сделает. Подростку такая перспектива очень понравилась, и его мгновенно возбудившийся закрытый членик уже успел несколько раз утонуть во рту у незнакомки. Но тут Юлька совершила роковую ошибку. Ничтоже сумнящеся, девочка решила открыть головку пионерской пиписки. Резкий рывок неопытной руки заставил мальчугана взвизгнуть от боли, и через секунду сконфуженная Юлька наблюдала мелькание босых ног улепетывающего любовника. Она заплакала от обиды и поплелась на сеновал за обычной порцией онанизма.
     Ей-то и решила позвонить Анечка. Юлька, наверняка хотя бы расскажет, что она нашла, и чем эти фотомодели там занимаются. Само собой, Аня ни одним словом не собиралась обмолвиться, как к ней попал этот разврат, который еще предстояло как-нибудь незаметно вернуть. Это была проблема.
     Набрав номер, Анька пригласила Юльку к себе, но когда та стала отказываться, легко купила ее на то, что даст ей списать тригонометрию. Юлька, раздраженная и уже успевшая задремать после трудного школьного дня (который она продолжила дома дежурным актом мастурбации), нехотя согласилась.
     Через десять минут раздался ленивый звонок в дверь. Анька впустила одноклассницу и потащила ее в комнату, едва дождавшись, когда девочка разуется. Удобно усевшись и небрежно закинув ногу на ногу, Юлька со скучающим видом уставилась на взволнованную рожицу подруги, которая и не думала бежать за учебником по тригонометрии. Вместо этого, она вылупилась на Юльку, а потом, густо покраснев, опустила глаза и проблеяла:
     - Юль! Мы с тобой подруги?
     - Ну, да! А что? - Начало показалось Юле несколько неожиданным.
     - А у тебя есть еще подруги? Кроме меня. - Анька прекрасно знала, что таковые отсутствуют, и Юлька расценила этот вопрос, как провокационный. Она покосилась на отличницу.
     - Что ты мелешь? Откуда вдруг такая ревность? Я же тебе ничего не говорю, когда ты без меня у Светки в компьютер режешься. - Юлька обиделась.
     - Да, нет. Ты не поняла. Мне просто нужно поделиться с тобой одной вещью. И я тебя спрашиваю: если бы тебе было нужно то же самое, ты бы со мной поделилась, или с кем-то еще? - Надежда появилась на покрасневшем лице.
     - С тобой, естественно. У меня больше-то нет никого. Ну, не с матерью же?
     - Ну, вот и мне больше не с кем. А ты никому не скажешь? - Это был весьма тонкий момент.
     Анечка вовсе не была уверена в том, что даже если Юлька пообещает молчать, потом сдержит слово. Но как же хочется поделиться, Боже мой?!
     - А кому мне говорить-то? Да и не люблю я особо болтать. Давай, колись, что у тебя?
     - Ну, ладно! - Облегченно выдохнула Анька, посчитав, что все формальности соблюдены.
     - Ты вот такую штуку когда-нибудь видела? - Чуть подрагивающие пальцы протянули конверт подруге. Юлька схватила его несколько быстрее, чем полагалось бы воспитанной девочке, и тем самым выдала свой неподдельный интерес.
     - Ага! Вот оно что! - С первой же фотки Юля поняла, о чем идет речь. Не посмотрев и половины картинок, девочка снова схватила конверт и попыталась найти на нем адресат, но все поля были чистыми. Немного разочарованной Юлька вернулась к созерцанию порнографии. Она не глядела на картинки, бездумно вращая глазами, как Анечка. Юля концентрировала жадный взгляд на самых интересных частях изображенных тел, а затем, просмотрев все подобные элементы, откладывала фотографию в сторону и брала следующую.
     Анна не могла понять, что так разглядывает ее подружка. Сама она просмотрела эти фотографии из чистого любопытства, а еще трижды оттого, что никогда раньше такого не видела. Ничего, кроме удивления и странного чувства неизведанного, они у девушки не вызвали и только их несомненная принадлежность к Евгении Павловне заставили ее посоветоваться с подругой. Однако Юлька вела себя очень странно. Она уже закончила первый сеанс просмотра, но, вопреки ожиданиям Анечки, не отложила карточки в сторону, а быстрыми пальцами рассортировала их примерно пополам, по одной ей известному принципу. Одну половину она небрежно бросила рядом, а вторую стала разглядывать вновь, задерживаясь на каждом кадре дольше, чем в первый раз. При этом Юлька немного покраснела и как-то неестественно напряглась. Нога, закинутая с самого начала на другую, вернулась в нормальное положение и прижалась к своей паре. Глаза жадно шарили по глянцевой поверхности фото-произведений, а плечи едва заметно подергивались при каждом переходе от одной карточки к другой.
     - Юль, ты что? Что с тобой? - Анечка попыталась вернуть себе немного внимания подруги.
     - Со мной? А откуда это у тебя? - Невоспитанная Юля ответила вопросом на вопрос.
     - Да, так. Какая разница?
     - Ты вообще хоть знаешь, что здесь происходит? - Юлькины пальцы почему-то сжали стопку карточек так, что они немного смялись. Девочка почувствовала это и ослабила хватку.
     - Ну, в общем-то, не очень! Это какие-то девушки. Я их не знаю. Я и хотела у тебя спросить.
     Ты же сама говорила, что ты уже занималась «этим».
     - Чем?
     - Ну,…этим! Как его,…сексом!
     - А откуда, дорогая, ты знаешь, что они тут занимаются сексом? Я и слова-то такого от тебя не слышала раньше.
     - Ну, не такая же я тупая. Они же голые. И все такое. - Лексикон «Бивиса и Бат-Хеда» не был обычным для Анечки, но сейчас эти слова пришлись как нельзя кстати.
     - А тебя в них ничего не удивляет? - Юлька как-то не ловко себя чувствовала. То, что она возбудилась, было обычным делом, но вот то, что она возбудилась от вида двух лесбиянок, несколько беспокоило ее. В отличие от подруги, она знала, что такое бывает, но сама никогда не думала, что чисто женская любовь может ее как-нибудь коснуться, а уж, тем более, возбудить.
     - Да меня в них все удивляет. За каким чертом они все это друг с другом делают? И кому пришло в голову все это сфотографировать? - В голосе Анны звучало даже некоторое возмущение.
     - Ты что, порнухи никогда не видела? - Настала очередь удивляться Юльке.
     - Кого-кого?
     - Порнухи. Ну, это когда секс снимают на фото или видео. Слушай, тебе уж вроде шестнадцать. Пора бы взрослеть-то.
     «Черт. Нужно поскорее от нее отвязаться и бежать домой. Сил уже нет терпеть!» - подумала Юлька.
     - Это ты называешь «взрослеть»? Ладно. Давай сюда, я уберу их на место. - Анька выхватила фотки из рук подружки, собрала остальные на диване и стала впихивать их обратно в конверт. Но неожиданно она заметила, что на одной карточке, на обратной стороне, что-то написано черной ручкой. Она достала надписанную фотку. Это был самый первый кадр, с которого обе девочки начинали просмотр.
     - Что там? - Юлька тоже заметила чернила.
     - «Милая Женечка!» - Анька читала вслух. - «Жаль, что приходится с тобой расставаться.
     Спасибо за все. Вспоминай нас. Это тебе наш маленький подарок. Твои, Света и Лена». - Аня дочитала и подняла глаза.
     - Ага! И кто такая Женечка, интересно? - Юлька не обращалась к Анне, а просто высказала мысли вслух.
     - Неважно! - Выпалила Анечка и сразу поняла, что проиграла. Юлькин взгляд пригвоздил ее к креслу.
     - Так, так! Значит, ты - в курсе! Ну-ка, выкладывай!
     - Не буду! Не твое это дело.
     - Ах, так? Ну и какого дьявола ты меня спрашивала, подруга я тебе или нет. Ты-то сама мне подруга? А еще говорила «поделиться не с кем, поделиться не с кем». Все, пока. - Юлька встала и направилась к двери. Рука Анечки перехватила ее за водолазку и развернула к себе.
     - Ну, ладно, Юлечка. Ну, не уходи. Мне и так плохо.
     - Да что тебе плохо-то? Может, это ты и есть - та Женечка?
     - Дура, нет! Ладно. Я тебе все расскажу, только никому, ладно?
     - Опять запела. - Юльке и вправду надоели Анькины причитания. - Да не скажу я, не скажу!
     - Понимаешь, эти фотки вот отсюда. - Анькин палец показал на книгу, как на сатану. -
     Конверт из книги вывалился. Господи, лучше б я ее не брала!
     Юлька взяла книгу, повертела ее в руках и опустила на место. Потом хитро улыбнулась, снова взяла книгу и стала листать первые и последние страницы, но ни дарственных надписей, ни библиотечных штампов не оказалось. Разочарованная Юлька снова бросила томик на диван. Странно, но она почувствовала, что возбуждение спало. Ей больше не хотелось домой, и ее крупный клитор больше не беспокоил свою хозяйку. Пожав плечами, девушка опять сосредоточилась на подруге.
     - Да что ты волнуешься? Откуда книга?
     - Ты название-то прочти еще раз. А потом угадай с одного раза.
     Юлька так и сделала. Ее глаза пробежались по переплету, и как только она дочитала до конца, догадка чуть не свалила ее с ног.
     - Ах, вот оно, что! Черт побери! Это же твоя болезнь на доброй старой Англии. И книга,
     конечно,…ох, блин!!! - Юлька аж развела руки от неожиданности.
     - Вот, вот! И я - про то же!
     - Значит, Евгения Павловна у нас розовенькая. Круто!
     - Какая она?
     - Розовенькая. То есть - лесбиянка. - Пояснила опытная подруга.
     - Кто, кто?
     - Лесбиянка! Слушай, мать. Ну, ты уж совсем даешь. Слова «лесбиянка» не знаешь? -
     Вопросы Анечки валили Юлю наповал. Она знала, что Анька - «синий чулок», но не настолько же.
     - Не знаю, хотя…, кажется, я слышала что-то, - Анька лихо соврала, и тут же поняла, что зря это сделала, - кажется, это какие-то…
     - Ну, ну! И кто же? - Злорадствовала Юлька.
     - Э-э-э!
     - Ладно, не мучайся. Когда женщина спит с женщиной, это называется лесбос. А те, кто им занимаются - лесбиянки. Поняла?
     - А зачем они этим занимаются?
     - Ну, как же. Это приятно. Секс, это самый большой кайф. - И вправду, Юлька вспомнила про фотографии. Потом про то, что только сейчас готова была запустить руку в трусы и этим спровоцировала новое возбуждение. Нежный ручеек желания снова зажурчал в юном влагалище.
     - Ты-то откуда знаешь? - Аня уже сама забыла про все на свете. Она тоже вспомнила довольные рожицы сестер на карточках, и теперь готова была затерзать подругу вопросами. - Ах, да, ты же занималась этим!
     - Ну, да! - До Юльки поздновато дошло, что теперь проиграла она сама. Теперь придется что-то рассказывать. Но, что? Юля стала перебирать в мыслях, что она могла бы рассказать, и ее клитор тут же отреагировал на пикантные моменты, всплывшие в сознании.
     Аня смотрела на подругу и пыталась понять, что творится с Юлькой. Одноклассница блуждала взглядом по комнате, ерзала бедрами по краю дивана, а ее руки схватились за колени. Затем Юлька, как-то неестественно расслабилась, откинувшись на спинку дивана, и зачем-то засунула правую руку в карман джинсов. Левая нога легла на правую. Анна решила продолжить разговор:
     - И с кем же ты занималась этим?
     - Я-то? Да, собственно, ни с кем. - Первая капля девичьих сливок уже впиталась в трусики.
     Рука, засунутая в карман и сжавшая край лобка, лишь на несколько секунд облегчила положение, а потом похоть вернулась с удвоенной силой. Теперь Юлька молила Бога, чтобы не утратить самоконтроль.
     - Как это - ни с кем? - Аня удивлялась все больше и больше.
     - Сама с собой! - Выпалила Юлька, и вдруг вскочила и заметалась, как узник в камере смертников. Затем она, отчаянно жестикулируя, повернулась к подруге и пьяным голосом, подвывая гласные, заговорила. - Если ты поклянешься никому не рассказывать, я покажу тебе, как я это делаю.
     - Клянусь! - Намного быстрее, чем требовалось, протараторила Анечка.
     - Ладно. - Прошептала Юля.
     Конечно, девушке не легко было признаться подруге в том, что она занимается онанизмом. Но, во-первых, Анька и сама не знала, что это такое. Во-вторых, ей этого действительно некому рассказать, а в-третьих, Юлька очень отчетливо поняла, что теперь до дому ей не дойти. Никогда. И если бы она сейчас вышла из квартиры, то ей пришлось бы дрочить на лестничной площадке, или умереть. Такого дикого возбуждения Юлечка не испытывала никогда, скорее всего из-за того, что она всегда по первому требованию организма запускала ручки под юбку, а теперь уже пятнадцать минут мучалась истомой. Ее голова закружилась, словно барабан стиральной машинки, а вязкая жирная сгущенка выползала из вагины и топила трусики в своих волнах.
     Теперь она решилась. Последний раз взглянув на вылупившуюся подругу, Юлька схватила ладонью промежность прямо через джинсы и сильно сжала. Это дало двухсекундное облегчение, которое девочка рационально использовала, расстегнув молнию и стащив брюки вместе с трусами прямо до щиколоток. Стягивать до конца довольно узкие джинсы было уже некогда. К горлу подкатил ком. Девочка упала спиной на диван и задрала вверх ножки. Белые трусики забавно затрепыхались на фоне темно-синих джинсов, в то время как сочащееся влагалище было атаковано средним пальцем правой руки. Он полностью погрузился в жадную пучину и стал работать со скоростью трудолюбивого дятла, в то время как ладонь левой руки ласкала грудь прямо через водолазку. Лицо, облепленное волосами, не управляло ни одним мускулом. Рот приоткрылся, глаза почти полностью заволокло веками, а верхняя губа, в какой-то странной судороге, обнажила передние зубки. К среднему пальцу добавился указательный. Они оба были полностью погружены внутрь, но все еще пытались продавить лобок и залезть еще глубже.
     Анечка могла лишь гадать, что там происходит внутри, но она отчетливо поняла, как сейчас ее единственной подруге хорошо и здорово. Ее рука тоже потянулась к собственной промежности, но, не пройдя и половины пути, была отдернута пуритански настроенной хозяйкой. Юлька в этот момент перешла к следующей фазе. Она теперь медленно и до конца вынимала пальцы из дырочки, а затем втыкала их обратно. При этом Анна могла видеть, как напрягаются бедра подруги, когда пальцы достигали невидимой финишной черты где-то там глубоко. Ее рука снова дернулась по направлению к юбке. На этот раз ей удалось совершить путешествие почти полностью, но все же, снова Аня спохватилась и отдернула руку, не доведя ее до лобка каких-нибудь трех сантиметров. Юлька начала стонать. Вторая ладонь позабыла о груди и теперь обнимала попку снизу. Капелька влаги вытекла из обрабатываемой писечки и теперь была уже на середине пути между двумя похотливыми дырочками. Аня отчетливо видела, как указательный палец ладони, только что обнимавший ягодицу, поймал эту каплю и помог ей добраться до ануса. В этот момент пальцы, трудившиеся над влагалищем, полностью оказались на свободе, но быстро нырнули обратно, а вместе с ними в узенькое колечко попки юркнула верхняя фаланга указательного пальца другой руки. Юлька изогнулась. Повалившись на бок, она набрала в легкие воздуха, и когда задействованные пальцы обеих рук снова оказались внутри, дико заорала: «А-а-а-а-а!». Воздух кончился, но пальцы не остановились, и следующий выдох сопроводился уже скорее рычанием: «Ур-р-р! Ар-р-р!». Анечка хотела, было сказать подруге, чтобы та не орала, но почему-то поняла, что ее просто проигнорируют. Сейчас Аня своим видом очень сильно напоминала учителя математики из «Электроника», которому Сыроежкин только что доказал теорему Пифагора двадцатью способами. Ее челюсть давно отвалилась, а левая рука, по-ленински, была протянута вперед с немым вопросом: «Юля, что это?».
     А Юля, тем временем, кончала и кончала. Никогда еще мастурбация не приносила ей такого кайфа. Обычно оргазм приходил к ней, как водопад, который, окатив ее один раз, быстренько заканчивался. Но сейчас это был не водопад, а водоворот. Ее кидало из стороны в сторону. Пальцев Юлька давно не чувствовала. Ощущения остались только внутри. Сама того не зная, она стала перетирать нежную стенку между влагалищем и прямой кишкой, защемив при этом какую-то очень сладкую и желанную жилку. Катая ее между пальцами, Юля все ждала, когда же перестанет так трясти, но оргазм только усиливался. Водоворот уносил ее в рай, и лишь достигнув его, Юлька смогла бы перестать спускать.
     Целых три минуты понадобилось девушке, чтобы выбраться из этих витков. Расслабившись, девушка решила вынуть пальцы из своих мокрых дырочек, но не могла пошевелить даже одной фалангой. В висках звенела дюжина будильников, а остекленевшие глаза, едва приоткрытые, не видели даже коричневого покрывала.
     Анечке понадобилась масса время для осознания всего, что она увидела. Наконец, кивнув головой, она вернула в нормальное положение вылупившиеся глаза и потянулась рукой к обнаженной, распластавшейся попкой вверх, подружке, на щиколотках которой все еще оставались перекрученные джинсы. Второй рукой девочка хотела поправить волосы, но с ужасом поняла, что ее рука находится ни в каком другом месте, кроме как у себя под юбкой в собственных трусах. Как от гремучей змеи, Аня отдернула руку от срамного места. Этой предательнице-руке с третьей попытки все же удалось воспользоваться моментом и проникнуть к своей грязной цели. Аня бросила быстрый взгляд на потухшую Юльку, не видела ли она резкого движения, но быстро осознала, что, во-первых, Юля сейчас не видит ничего, а, во-вторых, она сама только что такое творила! Такое, что…
     А, собственно, что? Аня присела на диван рядом с обкончавшимся телом и положила руку на плечо онанистки.
     - Юль? Юля-а-а? Не молчи, пожалуйста. Ты меня пугаешь. Тебе плохо? - Ладонь чуть теребила плечо.
     - О-о-ох! - Проскрипела Юлька, высвобождая одну руку из-под живота.
     - Юля! - Вторая рука пошла в дело. Теперь Аня просто трясла подружку за локти.
     - А-а-а-ань-я-я-а-а-а! - В такт тряске пролепетала брюнетка. - Отстань, а? Дай полежать две минуты. Я потом все объясню.
     - Ладно. Лежи.
     Анечка решила использовать время для обдумывания ситуации. Итак, она видела, как ее единственная подруга нещадно отдрачила свои прелести, заставив этим засунуть свою собственную руку к себе между ног. И что ей там понадобилось?
     Аня поднялась и пошла на кухню. Поставив чайник, девочка бросила по ложке кофе в бокалы и стала ждать, когда температура воды достигнет ста градусов. Мысли в голове дрались между собой, и победу одержала самая стойкая: «Она делала секс. И ей было хорошо! Очень!»
     Анечка оглянулась, как будто кто-то мог за ней подсматривать. На самом деле, никого вокруг не оказалось, и девочка опустилась на табурет, который так и стоял рядом со стеной. Со скоростью ленивца, ее руки стали приподнимать край юбки, обнажая аппетитные, цвета слоновой кости, ляжки, пока взгляду девочки не предстала голубая ткань простых хлопчатобумажных трусиков. Чуть раздвинув ноги, Аня прямо через трусы стала водить пальцем по всей промежности. Ничего особенного! Просто прикосновения.
     Девочка двинулась дальше. Трусики были отодвинуты, и теперь палец стал приоткрывать новые континенты желания. Он пробежался по паху, но ощущения не показались такими уж приятными, и осмелевший путешественник стал стремиться к более центральной позиции.
     У Анечки губки между ног были совсем небольшие. То же самое можно было сказать и о клиторе. Если бы кто-нибудь смог сейчас нахально подглядывать за девочкой, он бы увидел указательный пальчик, прогуливающийся по розовому девственному стручку из двух длинненьких, но очень тонких лепестков, над которыми чуть нависал впервые в жизни возбужденный клитор, величиной с небольшую горошину. Анечка смелела. Ей было приятно, и она даже не заметила, как намокла. Губы были не особенно отзывчивыми, но вот эта самая штучка, которую девушка на фотографии оттягивала у своей сестры…
     Аня вздрагивала при каждом прикосновении к этой пуговке. Она уже растерла влагу по всем половым игрушкам, и теперь старалась покрепче прижимать клитор, при каждом возвращении пальца. Глаза давно были плотно закрыты. Пальчик вообще перестал отрываться от маленького хохолка, и все давил и давил. Девочка еле удерживалась, чтобы не закричать, но тут злую шутку с Анечкой сыграла предательская смазка. Девочка и не знала даже, откуда она взялась, но эта противная водичка в достаточном количестве попала и на упругую ягодку клитора. Одно неудачное движение - палец поскользнулся, потерял равновесие и со всей силы грохнулся прямо во взмокшее непорочное влагалище, увлекая за собой серебряное колечко. Анечка перепугалась и стала вызволять недотепу из беды, но колечко на второй фаланге зацепилось за что-то настолько приятное, что поясница десятиклассницы выгнулась, а томное тепло, образовавшееся внутри, со скоростью космического корабля пронеслось по телу и ударило девственницу в мозг ее первым в жизни оргазмом. Коленки оторвались от пола и прижались к груди. От судороги палец, подаривший Анечке ее первый экстаз, выдернулся из счастливой писечки, а девочка, едва верившая в то, что подобное можно пережить, распрямила спину и со всей силы ударилась затылком о стену.
     И тут засвистел чайник!
     С трудом передвигая конечностями, Анечка разлила по чашкам кипяток и двинулась в комнату - спасать Юльку (да, и себя тоже) от послеоргазменной жажды. Юлька успела переменить позу. Теперь она лежала на боку, подогнув одно колено к себе и сложив ладошки под щечкой. Джинсы так и болтались внизу тощих ног, и поэтому голенькая попка принимала солнечные ванны из грязного после зимы окна. Девочка не спала, а просто отдыхала. На вошедшую Анечку подруга поначалу не обратила никакого внимания, бросив на нее лишь мимолетный взгляд. Уже готовая отвернуться, Юлька вдруг вскочила, как ошпаренная. Анна не стала гадать, что так сильно взволновало одноклассницу, решив возложить ответственность за такое поведение на чашку дымящегося кофе. Но когда Юля рассеянно взяла чашку, но взгляд ее остался на месте, где-то поверх протянутой руки, Анечка засомневалась в своем выводе. Проследив направление взгляда Юльки, Аня остановила глаза на себе самой и с ужасом увидела, что ее юбка так и осталась висеть на ее талии. После всего пережитого, девочка просто забыла поправить ее.
     Готовая к самому худшему, Аня чуть наклонилась и посмотрела на трусы. Слава Богу, они были на месте - толи полоска каким-то образом сама вернулась в нормальное положение, толи Анечка машинально прикрыла ими обласканное место, когда вставала.
     Девочка изобразила на своем лице глупую улыбку и стала лепетать какую-то чушь про то, что когда она была в туалете, закипел чайник, а она не успела оправиться как следует, а потом забыла. Юлька внимательно слушала, но веселые чертенята уже играли в ее глазах похотливым огнем. Она все поняла и теперь лишь стерегла момент, когда недотрога Анька запнется, чтобы сказать ей все, что она об этом думает. Ее сердце ликовало - Анька тоже стала дрочить. Наконец-то!
     Анечка, тем временем, выдохлась и решила сделать глоток напитка. Ее губы еще не успели прикоснуться к обжигающей поверхности коричневого растворимого пойла, а Юлька уже вздохнула и очень противным въедливым голоском произнесла:
     - Слышь, Ань! Оправдываются-то только виноватые!
     - Что ты имеешь ввиду? - Анечка изо всех сил пыталась казаться безразличной, но ее подвело лицо. Словно залитые томатным соком, щеки девушки зарделись, а затем краска довершила свое подлое дело на подбородке и висках.
     - Я имею ввиду то, что ты, моя девочка, так сильно возбудилась от меня, что пошла и впервые в жизни потрогала себе письку. И судя по состоянию твоих одежд, тебе так нетерпелось, что ты еле успела добежать до кухни. Я еще удивляюсь, как ты смогла управиться с чайником?
     - Я…я не…!
     - Да успокойся, ты! Все нормально. Лучше расскажи, ты хоть кончила?
     - Ка-а-ажется, д-да! - Продолжать скрывать что-то не имело смысла. Кроме того, Анечка уже чувствовала себя лучше, чем сразу после "этого". Она вспомнила, что Юлька, собственно, занималась при ней тем же самым.
     - Ну, теперь ты понимаешь, что девушки на фотографиях делали? - Юлька стала натягивать джинсы.
     - Понимаю, но зачем они друг с другом? Надо же с мужчинами. Странно все это.
     - Я ж тебе говорила, что есть женщины, которым нравится именно с женщинами.
     - Да, как же такое может нравиться, если мужчины есть? - В Анечке заговорили все прочитанные в детстве книжки Дюма и Бусенара.
     - Вот этого я уже и сама, честно говоря, не знаю. - Юлька задумалась над вопросом подруги.
     Действительно, а что им надо-то?! Если уж не с мужиком, так тогда просто подрачить можно.
     - Нет, ну это же просто странно. Ты же видела, что они там творят. А зачем она ее пипиську ртом трогала? Противно же, Господи! - Аня в сердцах протянула ладонь к подруге, как бы ища поддержку своим словам.
     - А вот это ты - зря! Знаешь, какой это кайф, когда писю лижут? Женщины от этого просто тащатся! Я вот об этом, знаешь как, мечтаю? - Юлька вложила тонну уверенности в последнюю фразу.
     - Ну, когда тебе лижут, это может еще и ничего, а вот самой…! - Плечи Анечки передернулись.
     - Ну, а у мужиков-то тебе все равно сосать придется, дорогая!
     - То есть, как это? - Вот это был удар. Уподобиться этой грязной соседке по даче, которая эту гадость прямо в рот?! Фу-у-у…!!! Анечку передернуло еще раз, только сильнее.
     - Как, как? Да, вот так! Берешь и сосешь. Я уже пробовала. - Юлька не стала добавлять, что пробовала только у маленького мальчика. - Мне понравилось. Классно!
     - Юль, ты что, бредишь?
     - Сама ты бредишь! Ты что думаешь? Подъехал д'Артаньян к Констанции, поцеловал ее и тем был счастлив? Родная, так не бывает! Секс, это нечто большее, чем поцелуй.
     - Да это-то я знаю. Но его же нужно туда засовывать. - Глаза Анечки показали на Юлькину промежность. - А в рот-то зачем?
     - За тем, что приятно. Способствует возбуждению. Оральные ласки всегда должны сопровождать игры влюбленных! - Как диктор на радио, отчеканила Юлька. - Эх, вот если бы мне кто-нибудь полизал…
     Анька расценила эти слова, как намек, и в комнате повисла зловещая пауза. Анечка отвернулась и болтала ногой в воздухе. Юлька смотрела в пол и снова попыталась представить, как ей было бы хорошо, если бы кто-нибудь…
     Таким образом девочки принципиально не замечали друг друга. Анечка думала о том, что сегодня произошло, и какие еще гадости можно делать во время секса. Девушка вспомнила, как она дотронулась до своей промежности. Как ей стало приятно после, и как она просунула пальчик внутрь. Затем она вспомнила юлькино лицо на диване и ее мокрую письку с двумя пальцами внутри. Как она извивалась и стонала. И тут перед ее глазами очень отчетливо встала сцена соседки, отсасывающей у пастуха.
     Аня вздохнула и вдруг почувствовала что-то странное. Какой-то незнакомый, но очень ласковый зверек пробирался по ее коже куда-то вниз. Он щекотал животик и бугорок лобка. Насытившись их мягкостью, хищник проскользнул под резинку трусов и теперь маленькими коготками цеплял волосики вокруг клитора и губок. Лицо Ани вытянулось. Девочка резко соединила ноги и, когда полоска трусиков соприкоснулась с ляжками, десятиклассница поняла, что насквозь промокла. Вот, черт!
     Глаза воровато заметались, выискивая в пространстве что-нибудь спасительное, но вместо этого уперлись в Юльку. Та уже смотрела в сторону подруги и кажется начинала что-то подозревать. Если бы Аня тогда поняла, что пришло в голову ее однокласснице, она бы сразу заперлась в туалете. Но она не поняла…
     Коварная Юлька тоже была сильно возбуждена. Мысль о том, что ее когда-нибудь, кто-нибудь, где-нибудь будет лизать между ног никогда не оставляла ее равнодушной. Она готова была сама отсосать сотню грязных мужских членов, лишь бы потом кто-нибудь из них побаловал ее. Ну, хоть одну минуточку! Теперь у нее из головы не выходила фотография из конверта, на которой девушка откровенно отдавалась ротику своей сестры, а той это все, видимо, нравилось не меньше.
     Переливая все эти сексуальные мысли из пустого в порожнее, Юлька все больше текла. Отчаянно хотелось поласкать себя, погладить. Тут-то Юлька и увидела, что твориться с Анечкой и подумала: "Эх, была - не была!"
     Очень жалобным голосом голодного котенка, Юлька начала плести свои чары:
     - Анька! Ты на меня не обиделась?
     - Да, нет. Зачем?
     - Ну, не знаю. Ань, слышь, Ань! Мне опять так кончить хочется. Очень!
     - Ну, и что? - "Как будто мне не хочется", подумала девочка.
     - Ань! Я, кажется, знаю, почему та девушка целует у другой писю.
     - Откуда? - При слове "пися", Анечка вздрогнула.
     - Да, ни откуда. Просто я так думаю. - Юльку уже трясло. Клитор превратился в огромный конденсатор, готовый в секунду отдать все триста восемьдесят вольт.
     - А я так думаю, что она просто попросила ее.
     - Ничего подобного! Просто этой девушке самой нравится у других лизать.
     - Юль! Перестань, пожалуйста. - Анька вспотела. Ее бедра, помимо ее воли, сами стали тереться о кресло.
     - Ань! Ну, слушай. Тебе же тоже хочется. Я же вижу. Давай кончим еще раз, а?
     - Да, р-ради Бога! Кончай. Я тебе что - зап-прещаю? - Вообще-то Анечка никогда не заикалась.
     - Я хочу вместе с тобой. Ты же видела как я трогала свою. А я не видела. Покажи, пожалуйста. Ну, покажи! - С этими словами гордая и всегда уверенная в себе Юлька повалилась на колени и положила ладони на руку Ани, которая лежала у нее на ноге. Анька этого явно не ожидала. Прикосновения к руке неожиданно показались приятными. Заглянув в глаза подруги, Анна поняла, что Юлька сейчас заплачет. Анька сама не была плаксой, а уж смотреть на то, как плачут другие, терпеть не могла. К тому же, раз попробовавшее пальчик влагалище, уже давно требовало немедленного наполнения и ласки. Юлька все еще продолжала шептать "Ну, пожалуйста, ну, покажи", а Аня уже приподняла бедра и во второй раз за сегодняшний, явно счастливый, день, стала натягивать на талию черную юбку.
     Юлька была счастлива. Она победила. Впервые в жизни она смогла соблазнить кого-то на что-то сексуальное. От волнения она даже забыла про свою бедную писю и теперь пожирала глазами лоно подруги. Анька потихоньку стала стягивать трусики. Никакое дикое возбуждение не могло помочь девочке совсем не стесняться. Поэтому она, уже полностью оголив свой задик, теперь сидела со сжатыми ножками очень напоминая первоклашку на горшке. Ее глаза виновато смотрели на Юльку, а из трегольника промежности и ляжек скромно выглядывала полоска светло-желтых волосиков. Юльке ее подруга показалась прекрасной. Стройные ножки плавно переходили в ладные бедра, округлость которых резко спадала в тонкую талию, не оставляя даже намека на обычно выпирающие у всех девушек-подростков кости. Чистота и невинность всего вида Анечки заводили Юльку до поросячьего визга. Девушка снова потянулась руками к подруге. Ее ладони, чуть касаясь кожи, провели по внешним сторонам бедер, и Анька от этого дернулась так сильно, что даже испугала подругу. Та оторвала руки, а Анечка, немного придя в себя, стала раздвигать ножки.
     Боже, что это была за киска!!! С первого взгляда Юлька поняла, что хочет смотреть только туда. Маленькая, аккуратненькая, розовенькая, с блестящими от похотливой влаги, губками писька Анечки манила ее к себе. Ни от одной, даже от самой откровенной, фотографии Юлька не испытывала такого. Но ведь это была не фотография. Теперь Юлька знала, почему та девушка брала в ротик у сестры. Именно, знала, а не думала!
     В это время Анечка начала обласкивать свое сокровище. У Юльки закружилась голова. Она схватилась рукой за коленку подружки, и словно в бреду, услышала обидчивый голос Анечки:
     - Ну, что же ты? Обещала вместе. Так не честно!
     - Сейчас, лапочка, сейчас! - Юлька и подумать уже не могла о том, что обращение "лапочка" могло показаться Ане подозрительным. Она не думала ни о чем, кроме как о том, чтобы как можно скорее схватить губами ее сладость и сосать, сосать, сосать…
     Тем не менее, Юлька вняла просьбе подруги и стала медленно раздеваться. Теперь она полностью стянула джинсы с трусами, затем водолазку, и ловко, одним движением, отстегнула и сдернула лифчик. Ей очень хотелось, чтобы подруга полюбовалась на нее. Анечка, действительно, непрерывно орудуя пальчиком в вагине, во все глаза смотрела на обнаженную Юльку. Она уже задыхалась, и в промежутках между глотками воздуха выдавливала из себя:
     - Потрогай! Потрогай себя, Юля! Ну, поласкай! - Анька собиралась вот-вот спустить.
     Последний необходимый шаг был оставлен на потом, когда ладошка Юлечки ляжет на ее пиписку. Девочка, сама не зная почему, очень хотела этого. Юля не стала мучить малышку, и ее пальцы в один миг оказались в мокрой пещерке. Забравшись в самую глубь, буравчики сделали резкий разворот на девяносто градусов, и сильный, неожиданно быстрый оргазм, повалил Юлю прямо на пол. Завалившись на спину, Юлька утратила возможность наслаждаться видом манящей промежности, но только оргазм стал ослабевать, как она уже приподняла голову, и снова сфокусировалась на Анькиной промежности.
     Анечка, тем временем, кончала второй раз в жизни. Она не стала (или не успела) засовывать пальчик с колечком внутрь, а прибегла к другой, более изощренной тактике. Ее указательный и средний пальчики правой руки защемили малюсенький клитор, который стал похож на раздавленную чернику, а левая рука делегировала в промежность один палец, который ноготком раздражал то самое место, за которое при первом оргазме зацепилось колечко. Девочка добилась своего - оргазм был сокрушительный! Мастурбировать на кресле оказалось намного более удобным, чем на табурете - девочка могла расслабить все не нужные мышцы, зато все эрогенные зоны (про которые Анечка успела узнать) были при деле. Томившаяся глубоко внутри сексуальность, наконец, выплеснулась и теперь уже полностью завладела Анечкой. Как только Юлька воткнула в себя пальцы, Аня перестала сдерживаться. Как и в первый раз, колени тут же взлетели вверх. «Ай!» - во всю глотку крикнула Аня и стала перетирать клитор между пальцами. Вход во влагалище, и без того совсем мокрый, покрылся взбитыми сливками, которые мелко пенились под подушечкой ласкового пальца. Разрывные пули оргазма понеслись от внешних половых органов внутрь к матке, и в таком состоянии Аня, неистово выдрачивая писю и в такт пальцам, работая бедрами, пребывала уже минуту. Этот экстаз даже не собирался ослабевать. Девочка хотела посмотреть вниз, на свою бедную дырочку, но она просто не могла пошевелить головой, так же как не могла остановить свои пальцы, и невидящими глазами все еще пялилась на Юльку с раздвинутыми ногами и обспусканной писькой. Пошла вторая минута - пальцы не останавливались. Первые, наиболее шустрые капли смазки уже стекли на бархатную накидку под попкой. Лицо совсем покраснело, и девочка не чувствовала уже ничего, кроме своей девственной писечки. Теперь Анечка работала в режиме: вдох - начало оргазма, выдох - конец. Таких кульминаций она пережила уже толи пятьдесят, толи тысячу. Она не смогла бы сказать точно. Глотая воздух огромными порциями, Анечка никак не могла выползти из этих витков. Впрочем, не особо и старалась.
     Юлька даже немного испугалась за подругу. Ее взгляд безуспешно искал на теле Анечки признаки окончания экстаза. Ну, бывает, конечно, когда очень хочется, но чтобы вот так! Сама Юлька спустила очень хорошо, собрала языком с ладошки свои соки, и теперь ждала окончания игры одноклассницы. Но Анечка все продолжала и продолжала.
     Юлька вспомнила, как ей захотелось вылизать Анечку между ног. Ее взгляд стал опускаться на промежность подруги, чтобы вспомнить, что ей там уж так понравилось? Посмотрев на писю подруги секунд пять, Юльке снова пришлось признаться самой себе, что теперь ей хочется этого еще больше. Измученная и измазанная липкими выделениями писюлька звала Юлькин язык к себе. Девочка никак не могла объяснить этого, но факт остался фактом: Юлька безумно хотела взять у Анечки в рот! Взять и не отпускать!
     Анька начала потихоньку затихать. Природа сделала свое дело и дала об этом знать усталостью перенапряженных пальцев. Они заныли, и почти сразу же бедра словно налились свинцом. Анечка сделала ими последнюю фрикцию и полностью расслабилась. Глаза закрылись. Мокрые пальцы, отпуская промежность, погладили кожу на ляжках, а все тело растеклось по мягкому креслу. Оргазмы кончились, сменяясь здоровым счастливым сном.
     Анечке снилось, что ей снова семь лет. Мама еще жива, и они идут втроем с папой по какому-то парку. У нее в руках ее любимая мягкая игрушка - черный плюшевый медвежонок. Анечка ест мороженое и, украдкой от болтающих между собой родителей, кормит мишку сливочным лакомством. Пальцы Анечки и рот мишки измазаны, и тогда она садиться на скамейку, и начинает передничком, подражая маме, вытирать игрушечную пасть. Мишка очень доволен - ему досталось много сладкого, и он от удовольствия высовывает язык. Он такой красный и шершавый. Но тут мама оборачивается, и чтобы не попасть впросак, Анечка прячет игрушку с измазанным ртом прямо под передничек. Мордочка мишки упирается прямо в низ животика. Мама улыбается и садится рядом, а папа, стоя с другой стороны, наигранно строго спрашивает: «Ну, что? Опять с Михаилом мороженым поделилась? Ай-яй-яй! Ну-ка, покажи, сколько он съел?» Анечка пытается достать друга из-под передничка, но тот явно боится, что его накажут, и не хочет вылезать. Он хватается зубами за трусики девочки, и Анечка чувствует, что они намокают от слюны мишки. Аня решительно хватает его за голову и начинает тянуть за волосы. Но они вдруг вырастают, становятся скользкими и прямыми, а плюшевый язык пытается слизать последние капли мороженого, оставшегося на трусиках. Анечка из последних сил дергает мишку за шевелюру и просыпается:
     - Ой! Ты что? Больно?! - Визжит на всю квартиру Юлька, пытаясь освободить свои крашенные патлы из цепких пальцев подружки. - Тебе что - не понравилось?
     Юлька не дожидается ответа и снова засовывает свой шершавый язык между розовых губок подруги. Она решительно доказывает Анечке, что это совсем не противно, а очень даже здорово! Это ее последний шанс. Если сейчас Анька оттолкнет ее, то это будет полный конец. И этому ощущению, и даже дружбе.
     Анька, еще не совсем проснувшись, пытается понять, что происходит. Ее пися совсем мокрая и по ней туда-сюда шастает Юлькин язычок. У Юльки закрыты глаза, а ее руки обнимают Анечку за бедра. Какой-то туман перед глазами застилает все остальное вокруг. Мозг начинает выдергивать отрывки из сегодняшнего дня. Самый отчетливый кадр всплывает чуть после и сразу приносит с собой его сопровождающие ощущения: колечко зацепилось за самый краешек дырочки. Анька мысленно находит эту точку внутри себя. Совсем рядом с ней, девочка чувствует Юлькин горячий язык. «О, Господи! Что она делает?» - думает Аня и делает первое движение, чтобы оттолкнуть подругу. Но тут…
     Юлька не знала, что еще она может сделать и, скорее от отчаяния, решилась на последний шаг. Ее язык ворвался внутрь влагалища и начал сверлить крупными оборотами вход в желанную норку. Действительность превосходит все ожидания. Анечка дергается руками к голове сосущей девочки, потом вскидывает их вверх и с криком «А-а-а!», выплескивает на кончик Юлькиного языка хорошую порцию теплых и потрясающе вкусных кисловатых выделений.
     Сама Аня так и не поняла, что же произошло. Три ступени кайфа познала она за один день, и каждый раз ее удивлению не было предела. Сначала - пальчик с кольцом. Оргазм! Потом ноготок. Снова оргазм, в пять раз сильнее! Теперь язык…Господи! Она этого не выдержит. Он опять превзошел предыдущий. Он сминает и разрезает ее. Скручивает и связывает. Накидывает гипс на все тело. «А-а-а!». Промежность взрывается, и девочка теряет сознание.
     Когда она приходит в себя, то видит Юльку, ласково целующую ее в плечи и гладящую по щекам. Девочка что-то лопочет, и Юлька реагирует на это потрясающей улыбкой.
     - Теперь все будет хорошо! - Говорит она и уж совсем неожиданно добавляет, - Я люблю тебя!
     Так начались три недели рая.
     В разных школах есть разные мнения. Кто-то терпеть не может физику, а кто-то обожает русский язык. Кого-то трясет от ненависти к учителю пения, а кто-то согласен часами слушать зоологичку. Огромные группы школьников в одной школе стройными рядами прогуливают географию, а в соседней на тот же предмет приходят за десять минут до начала. В одной и той же школе пятиклассники трепещут перед вызовом к завучу потому, что боятся ее, зато десятиклассники ходят к ней, как на праздник, потому, что она не носит бюльсгалтер. Всех девочек тошнит при одном упоминании о пирожках с мясом из школьного буфета, зато мальчики, от мала до велика, готовы поглощать их центнерами. Но есть одна вещь, которую в любой школе любой ее посетитель, будь он первоклассником-двоечником или директором с двадцатилетним стажем, боготворит и ненавидит одинаково.
     Вещь эта называется «звонок». Великий, сокрушающий, не признающий стен и авторитетов! Он может быть страшным набатом, ведущим на эшафот, за которым мрак, кошмар, ужас и контрольная по алгебре. Но он может быть и спасительной трелью, протягивающей Божественную руку помощи всем, кто увяз в страшной трясине устного ответа у доски. Какое наслаждение услышать его ровно через секунду после того, как строгая математичка назвала твою фамилию, желая подчеркнуть этим свои самые грязные намерения в отношении твоего не сделанного домашнего задания. Какое горе, когда звонок врывается в твои уши вместе с уведомлением твоими же товарищами, что эта «сволочь - химичка» - обещала обязательно спросить тебя на следующем уроке, потому, что предыдущий ты прогулял.
     Но, самое ужасное, это то, что звонок владеет временем. Он управляет им, порабощает его. Всю короткую паузу перемен он пробегает, как спринтер на олимпийских играх. Во время урока же он всей своей массой буквально виснет на минутной стрелке и не дает ей продвигаться вперед.
     Сейчас Евгения Павловна ненавидела звонок всей душой. Шла шестнадцатая минута предпоследнего урока истории в четвертом «В». Оставался еще девятый «А», и тогда - домой! Только бы дотерпеть!
     Сегодняшнее утро стало самым ужасным за последние годы. Была нарушена самая приятная часть любого начала дня. Проклятый будильник, в кои-то веки, сломался, и вместо половины седьмого Евгения Павловна встала без двадцати восемь. Времени оставалось ровно на то, чтобы положить штукатурку на лицо, одеться и идти на работу. Ни о какой ласке самой себя не могло быть и речи.
     С тех пор, как она переехала вместе с матерью на эту квартиру, каждое утро начиналось одинаково, вне зависимости от времени года или дня недели. Евгения Павловна, или, как ее называли друзья, Женечка, была, по-своему, счастливым человеком. Ей постоянно снились эротические сны, и поэтому женщина каждое утро просыпалась с мокренькой комбинацией, которую любила запихивать во сне между ног. Трусиков она на ночь принципиально не одевала. Лишняя помеха.
     Каждое утро верный будильник тревожил девушку, вырывая ее из мира порнографических сновидений, но она не обижалась на него. Женечка сладко тянулась, зевала, попутно пытаясь восстановить в памяти наиболее яркие моменты ночных грез. Отбросив одеяло, учительница пальчиком проводила по пухленьким, липким от выделений, губкам, закрыв глаза, нюхала его, а затем быстро с удовольствием облизывала. Все ее тело уже томилось в ожидании ласки, и Женечка начинала нежить свои гениталии. Сосочки, клитор и влагалище всегда дарили ей два-три оргазма, прежде чем она, счастливая и бодрая, шла чистить зубы и готовить завтрак.
     Сегодня она осталась без подарка!
     Теперь девушка сидела на уроке с промокшими трусами, так и не опустившимися с утра сосочками, грозившими порвать блузку, и слушала подростка, который, отвечая на вопрос о политическом укладе в древней Руси, рожал ровно два слова в минуту.
     Евгения Павловна и подумать не могла, что подобные вещи могут твориться с ее организмом. Ну, подумаешь, один раз не кончила! Стоит только потерпеть. Но, нет! Поясница ныла с самого утра. Во влагалище было очень неприятное ощущение пустоты, голова кружилась. Мокрые трусики при ходьбе терлись о промежность, заставляя все мысли, вновь и вновь, возвращаться в сексуальное русло. Евгения Павловна поняла, что терпеть-то, как раз, она и не умеет. Три урока прошли, как в сумерках. Кому, за что и какие отметки ставила историчка? Каким классам, какие задания задавала? Она не помнила. Женщина помнила лишь то, что на первом же уроке она стала делать перекличку в седьмом «А» по журналу пятого «Г», а на втором - задала пятикласснице дополнительный вопрос: «Чем империализм отличается от капитализма?». Короче говоря, Женечка плыла.
     Иногда наступали минуты просветления. Последняя пришла на помощь только что, и Евгения Павловна тут же влепила отвечающему честно заработанную двойку. После чего вызвала к доске следующего. Вернее следующую. Ею оказалась Людочка Самсонова. Вызывая ее, Евгения Павловна преследовала и свои корыстные цели. Девочка была отличницей и не могла не выучить домашнего задания. «Может быть, ее ответ поможет немного отвлечься?», - подумала учительница, но просчиталась. Получилось все наоборот. Девочке достался вопрос о древнем Киеве, и она, с ручкой в руке, стала тянуться к высокому месту на карте, желая показать своим одноклассникам-неучам, где «матерь городов русских» вообще находится. При этом ее коротенькая юбка поползла вверх, и учительница отчетливо увидела, что Людочка одела сегодня на себя вовсе не колготки, а чулочки, которые заканчивались на пять сантиметров выше колен. Все, что было выше чулок, женщина дорисовала сама при помощи непрошеной фантазии, и ее прошиб такой удар сексуального тока, что Женечка готова была сдохнуть. Сил терпеть уже не осталось!
     Учительница поднялась. Буркнув классу, что она сейчас вернется, Евгения Павловна вылетела за дверь и на всех парах помчалась к женскому туалету. Каблучки зацокали по линолеуму, а правая рука, до сих пор, сжимала длинную круглую указку.
     Еле добежав до кабинок, Женечка ворвалась в ближайшую. Спертый мерзкий воздух школьной уборной ворвался в ноздри женщины, но она даже не почувствовала этого. С трудом набросив крючок на дверь, учительница стала поднимать на талию длинную юбку, но та не слушалась, и все время норовила занять нормальное положение. Тогда Женечка решила не бороться с ней, а просто стянула трусики и поставила одну ногу прямо на сливной бочок. Нащупав раздраженные губы, женщина раздвинула их, а другой рукой стала водить тупым концом указки по входу в малиновую дырочку. Когда деревяшка стала достаточно мокрой, бедная женщина резко ввела орудие своего труда внутрь, сразу сантиметров на двенадцать. Другая рука теперь освободилась, и Женечка использовала ее для стимуляции крупного перевозбужденного клитора. Круговыми движениями она заставляла его вздрагивать и посылать похотливые сигналы в истекающую норку, которую теперь ритмично бурила указкой. Как всегда, в таком состоянии, девушка начала фантазировать. Сейчас она мысленно уже подняла юбку Людочки Самсоновой, и теперь терлась лицом о ее бархатные ножки в телесных чулках. Дойдя до трусиков, Женечка стала прямо через них вылизывать пухленький лобок девочки. Ее руки заработали быстрее, и она продвинулась дальше в своих мечтах, собираясь уже стянуть эту преграду с отличницы. Перед ней предстала девственная промежность, на которой не было заметно ни одного волоска. Женечка замычала от удовольствия, а указка стала залезать внутрь писечки еще глубже. В мозгу ее язык уже гулял по совсем маленьким и нежным половым губкам своей ученицы, а наяву острый конец длинной указки, свободный от сексуальных обязанностей, с мерзким звуком стучал по перегородке между кабинками в такт мастурбирующим движениям.
     Фантазия опять не подвела Женечку. Уже через пару минут, после того, как светлый образ промежности Людочки Самсоновой был многократно вылизан от пупка до ануса, указка достигла самой интимной части влагалища страстной учительницы, и Евгения Павловна стала бурно спускать. Нога, стоящая на полу, чуть согнулась в колене, как бы насаживаясь на школьный инвентарь, по которому давно уже стекали густые серые капли. Женщина стиснула зубы и сделала последний похотливый жест: воткнула ноготь указательного пальца прямо в центр клитора. Привыкшая, за долгие годы, кончать бесшумно, Евгения Павловна и сейчас лишь тяжело дышала, переживая такие долгожданные и необходимые секунды экстаза. Наконец, последний оргазмозаряженный протон пробежал по ее телу. Учительница выпрямилась в струнку, даже встав на цыпочки, давая указке тем самым понять, что она уже может быть свободной. Женечка высвободила ее из своей норки, а потом глубоко выдохнула и сползла спиной по стене, оказавшись на корточках.
     Отдохнув секунд десять, женщина вытерла указку трусиками, поправила одежду и вышла в коридор. Видимо ее прошедший оргазм был написан на лице потому, что старая грымза, учительница английского, чуть не сбившая ее с ног, выползая из учительской, посмотрела на нее с нескрываемой завистью. Женечка нагло подмигнула ей, а этой карге осталось лишь поправить очки и поползти дальше по своим крысиным делам.
     Евгении Павловне стало намного лучше. Полтора оставшихся урока пробежали незаметно, и уже через два часа женщина благополучно натягивала халат у себя дома. Мать, как всегда, смотрела какую-то мексиканскую мыльную мерзость и удостоила дочь лишь равнодушным кивком. С тех пор, как она застала Женечку в своей комнате с головой между ног у какой-то сорокалетней лахудры, мать перестала обращать на нее хоть сколько-нибудь внимания. Она и раньше-то не баловала дочь лаской и участием, а после этого случая вообще почти забыла о ее существовании. Впрочем, Евгению Павловну это полностью устраивало.
     Она действительно была лесбиянкой. Самой, что ни на есть! И поняла она это уже через пять секунд, после того, как первый и единственный член вошел в нее четырнадцать лет назад.
     Женечка вымыла руки, налила себе сок и заперлась в своей комнате. Маленькая девятиметровая клетушка с кроватью в углу, маленьким креслом и тумбочкой была ее крепостью. Здесь было все, что ей нужно для жизни, правда, кроме одежды. Вместо шкафа Женечка предпочла застроить одну стену огромным книжным стеллажом. Книги были ее страстью, не меньше, чем женщины. Она прочла их все, и не было месяца, чтобы половина и так скудной зарплаты не уходило на покупку новых томов.
     Сейчас ей не хотелось читать. Она удобно устроилась на кровати, подогнув под себя ножки, а ее глаза стали изучать майский ландшафт из окна второго этажа. В этот момент мать сделала телевизор погромче. Очередная несчастная героиня признавалась своей подруге, что беременна, а законный отец и слышать ничего не хочет. Все это Женечка прекрасно слышала через стену. Ее это всегда бесило, но ничего поделать она не могла.
     Вот и сейчас настроение сразу испортилось. Больше всего девушку раздражало то, что мать сама была воспитана на прекрасной литературе, а теперь опустилась до дешевых сериалов. Всегда одно и тоже: «Дон Хулио Кастратос очень любил Марию Иухуению, и уже в сто сороковой серии готов был ей в этом признаться. Но злой Педро Пидорассиас тоже грязно желал юного тела Иухуении и, цинично подкупив служанку Блядинью, пробрался в покои Марии. Когда бедный Хулио ворвался в спальню, было уже поздно - Педро, нагло улыбаясь, вытирал кровь и сперму подвернувшейся занавеской, а Иухуения горько рыдала. Ясный пень, что потом (серий через шестьдесят) она родила мальчика, которого назвали Импотенто Мудильос (сама Мария звала его ласково - Мудила), который еще через сто серий вырос и отомстил собственному отцу, отрезав член у Пидорассиаса, а потом нашел старого седого Хулио, которого и повел к матери. Но именно в это время Иухуения, конечно же, умерла от стыда, горя и цирроза печени. Поэтому последний кадр последней четыреста двадцатой серии запечатлел лишь скорбный поцелуй Кастратоса в мертвый лоб Марии. Неверная Блядинья рыдала у ног обманутой хозяйки, а верная близкая подруга Марии, Кончита Лесбио, молила Бога, чтобы он дал Иухуении вечное царство. Все плачут и убиваются. Занавес! Титры!». Тьфу!!!
     Что бы поднять себе настроение, Евгения Павловна решила помечтать. Она одела наушники, включила Golden Ballads и вытянулась во весь рост на диване. Глаза ее закрылись, и девушка стала вспоминать приятные мгновения своей жизни. Последний год прошел под знаком воспоминаний о летнем отдыхе. Она весьма удачно смогла подработать прошлой весной, заделавшись репетитором у нескольких абитуриентов. Когда она уже в июне пересчитала заработанную наличность, оказалось, что там хватит не только на сапоги и помады. Женечка не долго раздумывала, что делать с этим богатством. Она просто пошла в магазин, купила там новый купальник, а затем двое суток стояла в очереди за билетами на Курском вокзале.
     Второго июля Евгения Павловна уже распаковывала чемодан в странном грязноватом трехместном номере одного не очень дорогого санатория.
     Две оставшиеся постели явно пустовали, и Женечка мысленно попросила Бога, что бы ей достались нормальные соседки. И Бог не подкачал. Когда, на следующее утро женщина выходила из ванной, в дверь ввалились две очаровательные брюнетки, запыхавшиеся с дороги и шумно обсуждавшие неприятный коридорный запах. Заметив ее, девушки остановились и, смутившись Женечкиной наготы, залепетали какие-то извинения. Женя могла прекрасно рассмотреть их. Это были близняшки, лет двадцати, пышущие здоровьем и свежестью. В глаза бросились четыре огромных соска, выпирающие через футболки белого цвета. Девушки были не очень красивые, но зато веселые и, какие-то, открытые к знакомству, что ли.
     Беззаботных хохотушек звали Светка и Ленка, и приехали они из Челябинска. Девушки быстро сдружились со своей старшей соседкой, а Женечка уже через пару часов после знакомства только и думала о том, как бы ей побыстрее затащить этих птичек к себе под одеяло.
     Два дня Женя мучилась, делая различные пассы, подталкивая сестренок к разговорам о сексе вообще, а о лесбосе в частности. Но все как-то не получалось. На третий день учительница даже не стала одеваться с утра и ходила голенькая по номеру, ловя чуть удивленные взгляды Ленки и Светки. Но, снова мимо! Вечером Женечка купила молодого, но очень крепкого вина, набрала фруктов, и когда девочки вернулись с пляжа, предложила формально отметить третий день двадцатидневного пребывания на юге. Сестренки заверещали от восторга, и все трое стали потягивать холодный напиток, закусывая его персиками и инжиром. Женя, уже было, обрадовалась, что начало ее нехитрого плана так здорово удалось, но тут ее подстерегла неудача. Не рассчитав своих сил, после третьего бокала предательской мальвазии, Женечка отключилась. Девочки перенесли ее отравленное алкоголем тело на кровать, а сами допили бутылку и задремали.
     На следующее утро Жене было уже совсем плохо. Вино почти не оставило похмелья, но трахаться хотелось все больше и больше. Она уже была далека оттого, чтобы благодарить Христа за ее соседок. Скорее она была обижена на него за то, что он так издевается над ней, не давая ни малейшего шанса соблазнить этих лапочек.
     Женя лежала и думала о своем глупом положении. Ну, не дрочить же, в самом деле, когда под боком такие девушки!
     Светка и Ленка в это время были в ванной. Женщина отчетливо слышала веселый перестук душевой капели. Сестренки всегда ходили в душ вместе. Женечка наблюдала это четвертые сутки, но только сейчас, когда похоть подступила уже к самым гландам, она подумала о том, что за девочками можно и поподглядывать. С каким наслаждением Женя засунула бы сейчас себе во влагалище ласковый пальчик, наблюдая нагих моющихся сестер.
     Решение было принято. Учительница встала и, немного путаясь ватными ногами в накинутой простыне, стала подкрадываться к ванной. Она знала, что многого она не увидит, но хотя бы капельку. Хотя бы маленький кусочек груди или письки!
     Девушка уже почти добралась до двери, когда шум воды смолк и до нее донесся мягкий шепот. Говорила Светка. У нее голосок был чуть выше, чем у сестры, но ничего нельзя было разобрать. Учительница, борясь с желанием опрометью кинуться обратно, подошла к фанерной преграде и приложила ухо к гладкой поверхности двери.
     Действительно, теперь уже отчетливо слышался Светкин голос. С первых же слов, которые Женя смогла разобрать, ее сердце забилось на порядок быстрее. Она уже и не думала возвращаться, а тем временем, Светка говорила:
     - …ничего опять не получилось. Он просто сидел, а когда пришла эта сука, взял ее за руку, и они ушли. Слушай Лен, неужели я такая страшная?
     - Ты такая же, как и я. И вовсе не страшная. Просто ты не в его вкусе. Слушай! Ну, неужели больше некому отдаться? Мне вот абсолютно наплевать.
     - Тебе наплевать потому, что ты уже пробовала, а я все еще, как монашка. И вообще, говори потише, а то Женька проснется.
     - Ладно. - Ленкин голос тоже превратился в шепот. - Ну, пробовала. Ну и что? Можно подумать, что ты не дрочишь, и понятия не имеешь, что такое оргазм?
     - Вот именно, что я уже семь лет только и дрочу. - Голосок Светки нес в себе всю мирскую скорбь.
     - Я тоже семь лет дрочу. И прекрасно себя чувствую.
     Последние семь секунд Женя под дверью тоже дрочила и чувствовала себя не менее прекрасно. Она с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга. Наконец-то ее писечка была обласкана впервые за пятеро суток.
     Разговор в ванной продолжался:
     - Слушай, Лен! Скажи честно. Ты дрочишь потому, что тебе нравится или потому, что мальчика не можешь найти?
     - Ну, мне это, конечно, нравиться. А мальчики? Вообще-то, они сами должны нас искать.
     - Ленка! А что ты чувствовала, когда тебя…ну, это…т-т-трахали? - Судя по голосу, Света возбудилась. Женя отметила, что теперь ее шепот обогатился грудным предыханием.
     - Да я ж тебе сто раз рассказывала.
     - И сто раз наврала. - Светка чуть повысила голос.
     - Да ничего я не врала. Ну, правда ведь. Какая разница? Что - пальцем, что - членом? - В голосе Лены Женечка услышала безразличие, которое восприняла, как хороший знак. - Что ты делаешь?
     - Ой, прости! Просто я сегодня ночью не успела. Мне сейчас очень нужно! - Проговорила
     Светка извиняющимся голосом. - Я больше не буду. Я потерплю.
     - Да, ладно тебе. Что я никогда не видела, как ты мастурбируешь, что ли? - Теперь безразличие исчезло из голоса Лены. Скорее в нем звучало завуалированное приглашение к действию. Женя, продолжая погружать в дырочку пальчик, отметила про себя, что Ленке явно хотелось, чтобы Света потрогала себя при ней.
     - Ленка! А ты сегодня ночью кончила? - Свете явно хотелось услышать отрицательный ответ.
     - Не-а! Я, вроде, попробовала поласкать, но, что-то не пошло. Голова болела. Выпили-то не мало.
     - А сейчас не болит?
     - Нет.
     - Слушай, Лен! - Женька за дверью седьмым чувством ощутила, как застенчивый взгляд
     Светки опустился на кафельный пол. - А давай кончим сейчас, а? Ну, помнишь, как раньше? Раньше мы часто с тобой вместе… - Фраза оборвалась. Теперь по всем раскладам взгляд Светы должен быть просительно устремлен на сестру. Как жаль, что Женя не может этого видеть.
     - Давай! - Ленка ответила, предварительно выдержав пятисекундную паузу. - Только, ты первая начинай.
     Видимо Свету не нужно было долго упрашивать. Женя не слышала ничего, но поняла, что Светка начала ласкать свою писю. Делала ли тоже самое Лена, она пока сказать не могла. Сдерживать собственный оргазм Женечке стоило огромных сил. Она с трудом приказала пальцу не увеличивать пока интенсивность движений, и снова обратилась в слух.
     Полминуты ничего не происходило, но потом отчетливо стали слышны ласковые нежные стоны. Кто-то из сестер начал охотиться за оргазмом, который был совсем близко. Неожиданно совсем сладкий, прерывающийся голос Ленки проговорил:
     - Светка! Ты, что, у-у-уже?
     - Нет, по-ка, е-ще! - Видимо ритм словам задавали движения во влагалище. И судя по этому ритму, Светка дрочила очень быстрыми толчками.
     - Тебе нра-а-а-авится смотреть как я дрочу? - Ленка, наоборот, не торопила события и, скорее всего, пока просто водила ладошкой по пипиське. Женька подумала, что та затягивает слова, когда касается клитора. Остальное произносит более-менее стройно.
     - Да, Ле-ноч-ка! Почему ты не … не лас-ка-ешь се-бя внутри? - Светка задохнулась на середине фразы.
     - А ты хо-о-очешь, чтобы я поласкала себя та-а-ам? - Количество касаний клитора увеличивалось прямо на глазах.
     - Да, Лен-ка! Ну, засунь туда, по-жа-луй-ста! О-о-о-ох! - Видимо, Ленка немедленно исполнила просьбу сестры, и уже сама тоже тяжело задышала. Теперь обе девушки онанировали вагинально, вздыхая, и не отрываясь жадными глазами друг от друга. Третья девушка за стенкой осталась полностью голой, потому, что простыня не выдержала заданного ритма и слетела на пол прихожей.
     - Ленка, я у-же ско-ро! - Писечка Светы не выдержала первой.
     - Спускай, Светик. Я вместе с тобо-о-о-й! - Наверное Ленка дрочила двумя руками потому, что пальцы одной руки (по просьбе Светланы) гуляли во влагалище, а, судя по растянутым гласным, вторая рука так и не оторвалась от клитора.
     - Ой, как хо-ро-шо! - Скорее всего, Светка не смогла больше сдерживаться, и закрыла глаза.
     Еще через пару секунд Женя услышала приглушенный крик. - А-а-а-й-я-а! - Это кончила Света
     - Ой, мамочка-а-а-а! Ой, я конча-а-ю-ю-й-у! Свети-и-ик! Уй-й-я-а-а! - Леночка тоже не удержалась и обспускала свою ладошку.
     - Ох, ох, ох! - Отрывисто и глухо завыла за дверью Женечка, совершенно забыв о своем нелегальном положении. Оргазм сестренок подтолкнул ее к высшей точке. Ее писька выдала ее инкогнито, кончив сразу же после Лены.
     Дверь распахнулась. Девушки, зачем-то прикрывая ладошками свои мокренькие обкончавшиеся письки, пялились на свою соседку, но та не видела их. Она переживала последние толчки подло подкравшегося оргазма, расставив ноги и зажмурив глаза. Она даже не поняла, что уже раскрыта и арестована.
     Наконец, Женечка очухалась. Она очень медленно разомкнула веки, и сестренки увидели блестящие от счастья зрачки. Женя смотрела на них и улыбалась, а они недоуменно переглядывались. Молчание нарушила сама учительница:
     - Леночка! Светик! Спасибо вам!
     - За что? - Первой спросила Лена, а Света присоединилась к вопросу недоуменным взглядом.
     - За то, что вы есть. За то, что вы сделали. Вы извините, что я подслушивала. Но мне так было интересно! - Женя хотела сделать жест, чтобы показать, как ей было интересно, но неожиданно поняла, что пальцы все еще не отпустили промежность. Это показалось ей не ловким, и она взвизгнула: - Ой!
     - Да ладно тебе! Мы все видели. Кроме того, ты и про нас уже знаешь. - Все-таки молодец, эта Ленка. Сразу сняла напряжение.
     - Кстати, Леночка. Кажется, я могу тебе помочь. - Женя взяла ее за руку.
     - В смысле? - Не поняла соседка.
     - Ну, я слышала все… - Женечка немного замялась. - …все, что вы говорили. Ты сказала, что тебе все равно. Что палец, что член.
     - Ну, так! А чем тут поможешь?
     - Да очень просто. Твоя проблема в том, что у тебя самая сильная эрогенная зона не внутри, а снаружи. На клиторе. Тебе же приятно, когда ты трогаешь его.
     - Можно подумать, что тебе не приятно. - Даже в создавшемся положении, Лена была не совсем готова вести подобные разговоры с почти незнакомым человеком, и поэтому покраснела.
     - Да, нет! Приятно, конечно. Но у тебя там самая сильная зона. Тебе не нужно, чтобы тебя трахали. Тебе нужно, чтобы тебя ласкали прямо здесь. - Женя на себе показала, где именно. - Тебе нужно, чтобы его потрогали, помяли, погладили. Ну, и..., - Женька взяла трагическую паузу, - …чтобы полизали. Это так приятно, когда тебе язычком делают.
     - Да! Это, конечно, заманчиво. Только где ж я тебе найду человека, который согласится полизать? - Голос явно указывал на то, что Ленка просто не верила в саму возможность нахождения такого партнера. Светка в течении всего разговора только переводила глаза, как будто следила за теннисным шариком.
     - Я могу тебе полизать! - Немного громче, чем раньше и даже как-то торжественно, заявила
     Евгения Павловна. Светка разинула рот. Ленка недоуменно посмотрела на соседку и пискнула:
     - Ты?! Ты же женщина!
     - И ты тоже - женщина.
     - Но я же не могу…, в смысле, я хотела сказать, что я же не предлагаю тебе…, то есть у тебя … - Ленка покраснела еще больше.
     - Да, ладно. Заканчивай стесняться. Неужели тебе не хочется, чтобы тебе лизнули пипиську.
     Я об этом только и думаю. - Женя поняла, что последняя фраза была несколько лишней. По крайней мере, сейчас. Но делать было нечего. Надо было продолжать. - Ну, ведь тебе же самой хочется. Я же вижу. Знаешь, как ты кончишь? Ты так никогда не кончала. Ну, давай, Леночка. Не бойся. Это очень приятно. - Женя сама загнала себя в столь невыгодное положение, и теперь скорее молила, чем просила.
     И тут Женечке помогла добрая фея. В роли феи неожиданно выступила Светка, которая четко и громко сказала:
     - Давай, Ленка, решайся. Если ты сейчас не согласишься, то соглашусь я. Ты себе потом всю жизнь не простишь, если такой шанс упустишь.
     Однако Ленка продолжала зыркать ничего не понимающими глазками на Женечку и сестру, и тогда Светка решила все сама. Со словами "Ну, ты и дура!", Светка схватила Женечку за кисть и с чувством попросила:
     - Женечка! Полижи меня, пожалуйста. Мне очень хочется. Ты меня так этим завела!
     - Пойдем! - Коротко ответила Евгения Павловна. Она сделала один шаг вперед, и теперь ее крупный сосок касался светкиного плеча. Свободной рукой она полезла девушке между ног и двумя ловкими движениями сначала раздвинула ее губки, а потом провела пальчиком по вспухшим мокреньким лепесткам. Свету чуть передернуло, а глаза, так и не оторвавшиеся от Жени, наполнились истомой, которую можно встретить только у девственниц. Убедившись в том, что мастурбация вовсе не перебила Светлане желание секса, Евгения поцеловала ее в шею и потянула за собой.
     На самом деле, Света относилась к тому редкому типу женщин, которые были готовы спустить не только оттого, что их лижут, а всего лишь оттого, что их собираются лизать. Света потом сама признавалась, что не помнила, как добралась до кровати, хотя там было всего шесть шагов. Она с трудом соображала, что сейчас должно произойти, и поэтому, когда Женя ласково обняла ее за плечи и опустилась вместе с ней на диван, Света даже не смогла самостоятельно раздвинуть ноги. Она просто откинулась на подушку и закрыла глаза, перед которыми проплывали сине-зеленые разводы.
     Женя развела ее колени. Красивый темный клитор, величиной с фасоль, радостно распрямился, и когда Женя стала поглаживать Свету по бедрам, ритмично закивал вместе с бедрами, как бы приглашая ее к действию. Сама Света что-то там бормотала, но Женька не разобрала - что именно. Ее саму уже давно трясло. Женя приблизила лицо к Светкиной писюльке и разглядела очень крупную каплю густой смазки, которая покоилась в ее устье. Каплю удерживали лишь мелкие складочки вокруг входа в вагину, но Женя не дала накопиться и вылиться этому сокровищу. Она слизнула выделения, а затем сильно обхватила бедра девушки и хищно вцепилась в клитор. Силы она явно не рассчитала. Первое движение языком вверх заставило Свету выгнуться и вскрикнуть, а второе - вниз - заставило ее начать бурно и громко спускать. Света орала что-то про маму. Задыхаясь, просила Женю немедленно перестать мучить ее. При этом девушка извивалась, а Женя все в том же заданном ритме стругала своим языком Светкины гениталии. Наконец, Светик крикнул: «Я сейчас сдохну!», потом пальцы девушки еле дотянулись до волос любовницы и оттянули ее голову от впервые в жизни высосанной письки. После чего бедняжка повернулась на бок и затихла.
     Довольно облизываясь, Женечка стала подниматься с кровати. Она уже распрямила спину, и стала спускать одну ногу на пол, когда кто-то схватил ее за плечи, и увлек на другую кровать. Перед глазами учительницы пролетел белый потолок с доисторической люстрой, а когда ее растрепанная головка достигла подушки, в поле зрения сразу попало уже успевшее чуть загореть личико Леночки. При падении девушка оставила свою руку под шеей Жени, и теперь привлекла ее голову к себе и с неожиданной тоской в голосе, прошептала прямо в ухо:
     - Женька! Прости, что я сразу не согласилась. Ты не обижаешься? Господи, мне теперь так сильно этого хочется. Я никогда не видела Светку такой..., - Лена сглотнула, - ...такой счастливой. Женечка! Ну, пожалуйста прости.
     - Я не обиделась. - Честно призналась Женя, гладя Ленку по спинке. - Но теперь у меня есть одно условие. Теперь ты сама меня об этом попросишь!
     - Хорошо! - Быстро сказала Лена, но потом почему-то остановилась.
     - Ну, что же ты? Давай. - Улыбнулась девушка. - Я внимательно слушаю.
     - Женя!…Женечка!…Я прошу тебя. Пожалуйста! - Пролепетала Лена, и снова запнулась.
     - Давай, Ленка! Вспомни, как хорошо было Светику. Я так понимаю, что тебе этого не так уж и хочется, раз ты даже попросить не можешь? - Это был запрещенный прием, но он, как всегда, сработал.
     - Нет, нет! - Чуть ли не закричала Леночка. - Очень хочется, очень! Женечка, милая, пожалуйста! Пососи у меня. Я так хочу, чтобы ты полизала мою… писю. Женька, ну, я прошу. Возьми у меня. Я тебе, что хочешь, сделаю! Хочешь, я у тебя тоже возьму… в ротик! Пожалуйста! - Женька уже услышала все, что хотела. Ее собственная киска снова заиграла всеми цветами похоти, и она просто подтолкнула Лену за плечи к себе, давая понять, чтобы она залезла своей промежностью ей на лицо. Ленка сначала не поняла, что от нее требуется, но Женька уже не могла ждать и просто сказала:
     - Сядь на меня. Быстрее. Да не на грудь! - Господи, как же тяжело с девушками, у которых возбуждение всегда обратно пропорционально разуму. Женьке пришлось самой подлезть головой под раздвинутые коленки Леночки, между которыми уже висели отяжелевшие мокренькие губы. Кудрявые волосики разбегались от торчащего клитора по лобку, а над всем этим нависали аппетитные грудки.
     Женька не стала мучить себя долгим созерцанием этой роскоши, а просто припала губами к Ленкиной письке. Она решила не избирать другую тактику действий, нежели со Светой, а точно также вобрала в рот клитор, а подбородком прижалась к губам. Свои руки уже давно залезли к себе между раздвинутых ног и ласково игрались с собственным орешком. Жаль, что Лена не могла этого видеть, поскольку сидела лицом к стене.
     Женя выбрала средний ритм. Она всегда так делала, когда одновременно хотела подрачить себя. Аккуратно пробегая языком по Ленкиной плоти, Женечка думала о том, что вот, наконец-то, свершилось. Теперь эти сестрички принадлежат ей! Теперь она счастлива.
     В этот миг на подбородок Жени выплеснулось несколько капель вязкой и необычайно горячей смазки, а Лена стала подавать бедра в такт движениям опытного языка. Женьке это очень понравилось, и движения руки над собственным клитором стали более настойчивыми. Теперь учительница не гладила себя, а очень жестко натирала свою конфетку. Тем не менее, с ритма она не сбилась, а продолжала обрабатывать Ленкину промежность все также размеренно. Леночка глубоко задышала (почти как пятнадцать минут назад в ванной), и схватила себя за правую грудь. И тут проснулась Света.
     Поняв с одного взгляда, что тут произошло, пока она спала, Светка поднялась и подошла к кровати сестры. Ленка не видела этого, потому, что давно закрыла глаза, и сейчас для нее было полной неожиданностью, когда кто-то нежно обнял ее за талию, а потом стал целовать ее груди. Больших трудов стоило Лене разомкнуть веки, но она справилась с этим, а как раз, успела увидеть, как ее сестра нанизывает свой ротик на ее правый эрегированный сосок. Глубокое «А-а-ах!» вырвалось из Ленкиной груди. Бедра заработали сильнее, и когда ее рука обхватила голову Светы и притянула ее еще ближе к груди, Ленка стала кончать.
     Женя тоже находилась в полузабытьи, но глаза не закрывала. Поэтому она прекрасно видела, как Светка принялась нежно ласкать Ленкины сиськи. Картинка и так получилась весьма пикантная, а уж когда Женя вспомнила, что перед ней, собственно, две родные сестрички, ее пися тоже не удержалась.
     Оргазм Женечки зародился где-то глубоко-глубоко. В самых недрах влагалища что-то очень теплое обволокло матку. Кровяные потоки моментально разнесли это тепло по всему телу и достигли сердца. Почти казненный клитор выдавал последние кивки, моля о пощаде, а пальцы все продолжали глумиться над ним. Женя очень сильно потекла. Не имея возможности оторваться от кончающей ей в рот Леночки, девушка глухо замычала, и не нарочно перекусила Ленкину вишенку почти пополам. Ленка сильно дернулась и, крича во всю глотку «Уй-ай-ай-у-й-я-а!», мгновенно вознеслась на пик удовольствия. При этом она очень обильно залила Женечку своим соком, который теперь стекал по ее лицу. Женя никогда не видела раньше, чтобы девушка так сильно истекала, но, в то же время ей всегда хотелось этого. И вот она получила то, о чем грезила. Оргазм, так и не успевший закончиться, задергал ее с новой страстью. Женя буквально извивалась под Леночкой, а уже в самом конце, когда не осталось ни разума в голове, ни кислорода в легких, девушка выпустила ее клитор, вздохнула полной грудью, и, выдохнув облегченное «О-о-ох!», расслабилась.
     Дальше все пошло, как по маслу. Троица юных жриц лесбийской любви за оставшиеся шестнадцать дней перепробовали почти все, что смогли придумать. Единственное, что им не удалось, так это трахнуться на потолке. Женя была не на седьмом, а на семисотом небе, но пришла пора расставаться. Последние два дня потонули в слезах, которые, впрочем, обильно осушались прощальными розовыми оргиями. А на прощание сестренки подарили Жене конверт с фотографиями, которые Ленка сняла на свой «Зенит». Женя могла лишь гадать, где им удалось напечатать такие откровенные фотки, но это ее не интересовало.
     Поезд утащил ее в своем чреве обратно в слякотную Москву.
     Дома Женя достала фотографии, но их эротическое свойство не позволяло им претендовать на место в альбоме, и, поэтому, девушка просто убрала весь конверт в одну из любимых книг.
     Теперь она лежала на диване и вспоминала о тех днях. «Надо бы посмотреть фотографии. А то так и не доставала», подумала Женя и вдруг…
     Фотографии!!! Черт!!! Книга!!!
     - Какая же я идиотка! - С чувством и вслух сказала Евгения Павловна.
     Очень странное состояние посетило Женечку, после того, как до нее дошло, какую именно книгу она отдала. Конечно, когда Аня приходила в последний раз, она оставила старую книгу, а новую взяла сама. Она, естественно, спросила разрешения, и даже показала ей корешок, но Евгения Павловна не обратила внимания на название, а просто кивнула в знак согласия. Ну, вот и докивалась!
     У нее не было никаких сомнений в том, что конверт лежит в той самой книге. Именно ее она читала тогда и именно туда сунула фотки. А потом просто убрала ее на место. Она и подумать тогда не могла, что кто-то может взять книгу из ее шкафа, кроме нее самой.
     «Нет! Эта Анечка, все-таки…», подумала учительница, но быстро сообразила, что несет напраслину. Она сама разрешила Ане залезать к ней в шкаф потому, что ей было лень это делать за нее. Только первую книгу она сама отнесла ей в школу, а дальше пригласила к себе, показала, где что стоит, и расслабилась.
     "Что теперь будет?» успела подумать Евгения Павловна, и тут зазвенел телефон. Женечка долго собиралась с мыслями и лишь на шестой сигнал смогла взять трубку:
     - Да! - Почему-то жалобным голосом сказала Евгения.
     - Евгения Павловна! Добрый день. Извините, что мы Вас беспокоим. Вы меня не узнали?
     Это Аня Лапина.
     «Легка на помине», подумала Женечка, а вслух сказала:
     - Да, Анечка. Я узнала тебя. Ты что-то хочешь спросить?
     - Да! Евгения Павловна, мы тут читали Вашу книгу, - странно, но в голосе ученицы Евгения не слышала и намека на подвох или сарказм. По крайней мере, пока, - и нам там одно место показалось не понятным. Можно, мы зайдем, а то очень интересно.
     - Кто это - мы? - Спросила Евгения Павловна.
     - Я и Юля Скокова. Мы вместе читали.
     «О, Боже!». Дело принимало для Женечки совсем плохой оборот. Теперь, по крайней мере, уже два человека в школе знало, кто она такая есть. «А может, они не нашли? Может фотки на полку выпали? Нет, вряд ли». Все эти мысли пронеслись в голове исторички со скоростью торпеды. От них ноги сами подкосились, и Женечка, до этого стоявшая, просто рухнула на диван. От удара трубка больно стукнула учительницу по виску, и это привело ее в чувство.
     - А что за вопрос? - Бог знает, каких титанических усилий стоили Евгении Павловне эти слова.
     - Ой, Евгения Павловна! А можно - не по телефону, а? - Странно, но Аня именно просила, а не настаивала. То есть, можно было сделать вывод, что девочка хотя бы не собирается шантажировать Евгению. Такая интонация вернула, на побелевшее личико Женечки, немного румяны.
     - Ну, конечно, заходи! - Евгения Павловна решила, что все нужно решить немедленно.
     Иначе она просто сойдет с ума.
     - А можно с Юлей? Она тоже читала. - Напомнила Анечка.
     - Да, ради Бога. - Паника снова стала овладевать историчкой, и она швырнула трубку на аппарат. Юля была совсем не тем человеком, с которым Евгении хотелось бы поделиться своими сексуальными секретами. Впрочем, как мы уже знаем, это мнение разделяли почти все однокашники Юли.
     Каким образом пережила следующие пятнадцать минут Евгения Павловна, так и осталось не выясненным. Пот на лбу сменялся дрожью в коленях. Десяток версий в голове, одна страшнее другой, образовали термоядерный коктейль, рюмка которого могла бы свалить с ног даже Билли Бонса. Женечка держалась ладонями за лицо, и шептала одной ей понятные шаманские заклинания. Наконец, дверной звонок прострелил ей голову насквозь, и Женечка, предварительно подскочив до потолка, на неверных ногах поплелась в прихожую.
     Две, по-весеннему одетые, десятиклассницы стояли на коврике в прихожей и виновато улыбались. Впустившая их Евгения Павловна исподволь разглядывала их короткие юбки и легкие курточки. Девушки смотрели ей в глаза, держа в руках, каждая по дамской сумочке. Так продолжалось секунд тридцать, пока Женя не опомнилась и не предложила девочкам раздеться. Аня, как человек, пришедший сюда не впервые, тут же скинула куртку и туфли и стала устраивать их в соответствующих отделениях гардероба, а Юля последовала ее примеру. Евгения Павловна терпеливо ждала, пока девушки закончат с этим, а затем сделала жест рукой, приглашая их в свою комнату. Потом пошла следом, перехватив по пути укоризненный взгляд матери.
     Когда девицы расселись на краю дивана, Евгения Павловна сделала усилие над собой, и предложила ученицам чаю. Аня и Юля переглянулись, и Анна, явно выражая общее мнение, высказалась «за». Женечка пошла хлопотать на кухню. Через пять минут она уже несла на подносе три чашки ароматного напитка и сахарницу. Еще минута прошла под знаком размешивания в чаю «сладкой смерти», а потом девочки сделали по паре глотков, и Женя решила, что все формальности соблюдены, и пора приступать к диалогу.
     - Я немного удивлена…, - проблеяла она, смотря на Юлю.
     - Почему? - Удивилась уже сама Юля.
     - Ну,…э-э-э. Ты вроде никогда особо не интересовалась историей. Аня-то ладно. А вот ты.
     Хотя, может быть, я ошибаюсь? - Женя несла какую-то чушь.
     - Да, нет, Евгения Павловна. Не ошибаетесь. Я и сейчас ей особо не интересуюсь.
     У Женечки засосало под ложечкой. Раз эта сучка пришла сюда не разговаривать про историю, то тогда ясно - зачем. Но Юля вдруг продолжила, и учительница, готовая ко всему, стала слушать ее:
     - Вы извините, Евгения Павловна, что мы к Вам ворвались. Мне просто стало интересно то, что мне рассказала Анька. - Юля кивнула в сторону подруги, и та перехватила инициативу:
     - Видите ли, Евгения Павловна. Я читала сегодня книгу. Ну, помните? «Фаворитизм
     Английских Королев». И я дошла до главы, где рассказывается про Викторию. А Вы сами ее читали?
     - Конечно! - Жене становилось все лучше и лучше. Девочки не предпринимали никаких попыток перевести разговор в нежелательное русло, и это ее успокаивало.
     - Ну, вот, помните, там написано, что одним из фаворитов Виктории была леди Гамильтон? -
     Аня, в целях придания своим словам большего веса, сделала ленинский жест рукой.
     - Естественно, помню. - Подвох был очевиден, но Женечка правильно рассудила, что разговор на тему разврата в Английском Королевстве куда лучше, чем отчет по вопросу «откуда у нее в книге лесбийская порнография»? Поэтому она сделала серьезное лицо и с умным видом профессионального историка стала ожидать дальнейших вопросов. Ждать пришлось не долго.
     - Вот этого-то мы и не понимаем. - Резюмировала Анечка.
     - Чего «этого», детка?
     - Ну, того, что у всех королев фавориты - мужчины. И у Виктории, кстати, тоже, кроме Гамильтон.
     - Но это же вопрос не ко мне. - Резонно заметила Евгения Павловна. - Кому-то нравятся мужчины, кому-то - женщины.
     - То есть, как это? - Аня чуть переиграла, сдобрив слова чересчур сильной ноткой возмущения.
     - Я ведь так понимаю, что фаворит, это не только тот, кого любят и кому доверяют всякие поручения, но еще и…, - девочка наигранно замялась, - …изменяют с ним супругу?
     - Ну, естественно. Ты уже взрослая и ты все правильно понимаешь.
     - Но я так и не понимаю, как Виктория могла изменить королю с леди Гамильтон? - На этот раз Анечка смогла претвориться на все сто. Глаза ее чуть расширились, а в вопрос она вложила крайнее удивление.
     - Ну, как, как? Очень просто. Как и со всеми другими. - Снова замялась Евгения Павловна.
     - Но ведь леди Гамильтон - женщина. - Это уже Юля включилась в разговор.
     Настал очень горяченький момент. Женечка металась глазами между Юлей и Аней. Она прекрасно осознавала, что если она сейчас же не выгонит этих любопытных девочек вон, ей придется объяснить им, как это Виктория умудрилась изменить мужу с женщиной. С другой стороны, сначала согласиться на их приход, а потом прогнать их взашей было бы нелогичным и, мягко говоря, странным поступком.
     Но Женя мучилась не долго. Мысленно махнув рукой на все, она поправила волосы, отставила чашку на подоконник, подалась вперед и, глядя прямо в темные глаза Юли, убежденно проговорила:
     - А, по-твоему, женщина не может переспать с женщиной?
     Теперь ход был за Юлей. Или за Аней. Евгения Павловна не отводила ледяного взгляда от глаз брюнетки, и та, не выдержав, потупилась. Девочка стала барабанить пальцами по покрывалу. Ответ у нее был готов, но вот произнести его она никак не могла. Лишь спустя полторы минуты, Юля собралась с духом и промямлила:
     - В общем-то, может, конечно. Только как? У женщин же нет…
     - Чего у них нет? - Вопрос прозвучал весьма искренне. Как опытный педагог, Евгения
     Павловна запросто могла дать фору этим десятиклассницам по части актерской игры. - И, кстати, почему ты говоришь «у них», а не «у нас». Ты же тоже - женщина.
     - Ах, да! - Спохватилась Юля. - Ну, у них, то есть у нас, нет … члена! - Решилась, наконец
     Юля и почему-то прокричала это слово. Аня как-то странно посмотрела на нее, толи с осуждением, толи с поддержкой, и снова вернула взгляд на историчку.
     - А что? На члене свет клином сошелся? Да что ты вообще знаешь про член? - Женечка распалялась все больше. Сейчас она покажет этим малявкам Королеву Викторию.
     - Да, собственно, ничего. Знаю, что он есть у мужчин.
     - Ну и зачем он нужен? - Женя обильно сдобрила вопрос сарказмом.
     - Э-э-э? - Не очень убедительно ответила Юля.
     - Послушайте, вы! - Женя встала. - Давайте договоримся. Либо вы сейчас же расскажете мне, зачем пришли, либо убирайтесь вон. И не думайте, что вам удастся развесить мне лапшу на уши. Отвечай быстро. - Училка схватила Юлю за подбородок и дернула ее голову вверх.
     - Мы…я…мы ничего плохого не хотели. - Проблеяла Юля.
     - А что вы хотели? Что именно?! - Глаза Женечки горели, как олимпийский огонь.
     - Мы…
     - Да, ладно уж. Скажи ей правду. - Аня решила помочь своей подруге. Только не уточнила, какую именно «правду» должна сказать Юля. Толи то, что они нашли фотографии, толи то, что они сами спят друг с другом, толи то, что хотели соблазнить Евгению Павловну. Юля секунду размышляла над этим триптихом истин и решила остановиться на последней из них. Она тяжело вздохнула и проговорила:
     - Евгения Павловна! Извините. Мы просто хотели узнать, как это происходит, когда женщина спит с женщиной. - Девочка протараторила эти слова на одном дыхании, а, закончив фразу, издала облегченное «Фу-у-у!».
     - Интересно. Как это я могу рассказать вам, как кто-то спит с кем-то? Это же нельзя рассказать. - Возмутилась Женечка, но тут к ней пришло озарение. - Ах, вот оно что? Кажется, я начинаю догадываться. - Глаза учительницы поочередно сверлили одноклассниц, которые смотрели на нее заискивающими взглядами. - Вы хотели, чтобы я…переспала с вами! Ах вы стервы!
     Женя торжествовала. Она по глазам девчонок поняла, что она права. Ну, сейчас она им задаст. Евгения прекрасно осознавала всю замечательность ситуации. Если она сейчас, после того, как они сами к ней напросились, трахнет этих малолеток, ей не только ничего за это не будет, потому, что Юля и Аня будут молчать, но еще и потом она сможет иметь их столько, сколько захочет и когда захочет. Сама, не желая этого, Женя стала вспоминать о прочитанных давным-давно книгах, про девушек-служанок, унижаемых собственными госпожами. Девушки делали все, что ни приказывали их хозяйки, и Женечке всегда хотелось попробовать себя в этой роли. Вспомнила она так же и то, как она на юге заставила Ленку умолять ее, чтобы она ей полизала, и как ей это понравилось. Женя представила себя госпожой, своих гостей в роли служанок, и от этой фантазии ее трусики намокли, словно их окатили струей из шланга. А почему, собственно, служанки и Госпожа? Лучше так: учительница и две провинившиеся ученицы. И они должны быть наказаны! Вот это здорово!
     Женечка сверкнула глазами на юных любительниц истории и зловеще проговорила:
     - А ну-ка, встать!
     - Что? - Пискнула, было, Анечка, но, встретившись глазами с учительницей, немедленно поднялась. Юля продолжала сидеть. До нее еще не дошло, в какую ситуацию они попали. Но Евгения Павловна быстро вернула ее к действительности. Она схватила девочку за волосы и дернула, направляя лицо к себе. Потом наклонилась к самым губам брюнетки, и, брызгая слюной от возбуждения, прошипела:
     - Девочка моя. Мне кажется, что ты - тормоз! Но сейчас я поработаю над этим. Встань быстро! - Последние слова сорвались на крик.
     - Евгения Павловна! Что с Вами? - Спросила Юля, медленно вставая и корчась от боли.
     - Со мной - все прекрасно. А вот с вами? - Женечка спрашивала скорее у себя, нежели у подружек. - С вами кое-что не так. А теперь, запомните: сейчас я покажу вам, как женщина может быть с женщиной. Помните, что я ваша учительница, а уж учить я умею. Но пока мне сдается, что вы плохие ученицы. И если вы только позволите себе неряшливо отнестись к тому, чему я вас буду учить, вы пожалеете. Помните, что вы уже обе сильно провинились и будете за это наказаны. А теперь, так. Правило первое: говорить только тогда, когда я разрешу. Правило второе: выполнять все, что я приказываю. И главное правило: меня называть «Госпожа» или «Мадам». - Евгения Павловна придумала правила на ходу, и все они были из прочитанной литературы. Ее пися сильно слезилась, а глаза горели животным огнем. - А теперь мы проверим, как вы поняли правила. Приказ первый: оставаться здесь, пока я не вернусь, и не разговаривать. А когда я приду, вы меня должны поприветствовать, как вашу Госпожу-учительницу. - С этими словами Женечка повернулась и вышла.
     Аня и Юля, кажется, боялись даже дышать. Смотреть друг на друга они тоже не могли. Им было и стыдно, и страшно, и интересно одновременно. Каждая в глубине души по-своему переживала случившееся, но поделиться переживаниями с товарищем по несчастью одноклассницы не спешили. Нельзя сказать, что девочки испытали щенячий страх, но и то, что они просто так отсюда не выберутся, они тоже хорошо понимали. Юля потирала затылок, восстанавливая кровообращение после учительской хватки, а Аня нервно теребила пальцами уже знакомое читателю кольцо на руке.
     И тут дверь открылась.
     В проеме стояла совсем не та Евгения Павловна, которую десятиклассницы ожидали увидеть. Длиннющие, подведенные тушью, ресницы красиво загибались вверх. Ярко очерченные очень темной помадой губы чуть раскрылись в злорадной улыбке. Волосы были убраны назад, а на руку был намотан коричневый тонкий ремешок. Но главное: Евгения Павловна была почти голая! Высочайшие, синие туфли-шпильки, черные чулки без кружев и подвязок и распахнутая кожаная очень короткая черная куртка, из которой вываливалась приятной формы женская грудь с очень большими торчащими сосками. Венчал это творение, аккуратно подбритый по краям, треугольник пышных коричневых волосиков, из-под которого чуть выступали клитор и губки.
     Девочки снова потеряли дар речи. Их глазки повыскакивали из орбит, а руки непроизвольно развелись в стороны. Женя просто наслаждалась их глупым видом. Она решила, что должна шокировать своих учениц, и ей это удалось. Глядя на их изумленные мордочки, Женя сказала себе, что из этих девочек получатся отличные служанки. Сильно перевозбужденная необычностью ситуации и близостью с двумя молодыми девушками, Женя не была склонна оттягивать свое удовольствие. Она поймала взгляд Юли и зловеще прошептала:
     - Я не слышу приветствия класса!
     - Евгения Павловна,…мы…Вы…, - разом залепетали обе девчушки, но их быстро остановила Госпожа. Ремень, как крыло колибри, рассек воздух, и на шее Юли ясно отпечаталась красная полоса.
     Ошеломление снова накатило на девочек. Юлька даже не поморщилась от боли - слишком неожиданно все произошло. Но теперь сознание возвращалось к девочкам быстрее, и Юля с Аней окончательно уразумели, что они попались. А Госпожа, тем временем, говорила:
     - Запомните! Я - добрая учительница! И по этому, я даю вам еще один шанс. Но если вы снова не выполните правила, берегитесь! - Женечка снова вышла из комнаты, но тут же появилась. Теперь она чуть изменила позу, немного расставив ноги, а руки скрестив за спиной. И когда она опять грозно посмотрела на девочек, Юля вдруг присела в поклоне и тихо произнесла:
     - Здравствуйте, Госпожа!
     - Не слышу! - Прикрикнула Женечка.
     - Здравствуйте, Госпожа. - Уже более отчетливо произнесла Юлька, снова наклонив голову.
     Анна посмотрела на нее, как на умалишенную. Она уже открыла рот, чтобы возмутиться словами подруги, но не успела. Евгения Павловна оторвала одну руку от бедер, и протянула ее к Юле тыльной стороной вниз. Юля не знала, но догадалась, что она должна сделать. Девочка медленно встала на колени, и, схватив ладонь учительницы, стала пылко ее целовать. Анна смотрела на это, как на австралийских каннибалов, пожирающих Кука. Но если бы она смогла видеть лицо Евгении Павловны, то обнаружила бы на нем выражение сладкой долгожданной победы.
     Мозги Анечки буквально расплавлялись. Как? Почему? Что делается здесь, и что делает Юлька? Ответы очевидно отсутствовали.
     Но зато они присутствовали у Юли. Девочка вновь, как и три недели назад, призналась себе в том, что ей нравится то, что с ней сейчас творят. Она, второй раз в жизни увидев так близко и в такой обстановке голенькую девушку, готова была продать душу дьяволу, лишь бы ей разрешили прильнуть к этим сокровищам. А дальше для нее все было просто. Наверняка Евгения захочет, чтобы с ней сделали что-нибудь приятное. Ну, а когда она этого захочет, Юля будет тут как тут! Только для этого нужно немного потерпеть. Поэтому Юля решила для себя выполнять все, что ей ни прикажет Госпожа. Ее Госпожа!
     Девочка страстно целовала нежную кожу господской руки. Постепенно она стала подниматься губами к кисти, и тут ее взгляд поравнялся с промежностью Мадам. Розовый, в мелких складочках клитор, венчал острый угол волосатого лобка. Выбритые части, идущие вдоль паха, приятно контрастировали с пушистыми зарослями. Юля, не переставая припадать к руке Мадам, почувствовала, как кровь со всего тела устремилась к половым органам. Влагалище нагрелось со скоростью газовой конфорки, и стало потихоньку закипать, выдавливая пенку из похотливой писюльки.
     Анечка, тем временем, боролась со своим естеством. Бросить Юльку одну она не могла, но тогда ей придется принять правила игры. Девочка поежилась от воспоминаний от звука удара ремнем. Затем посмотрела на коленопреклоненную Юлю и, наконец, обратила внимание на то, что красовалось между ног у Мадам. Машинально неопытная и не умеющая держать себя в руках девочка, представила, насколько приятно было бы поласкаться с этой строгой, но очень приятной и привлекательной сильной женщиной. И Аня решила, во чтобы то ни стало, заслужить ласку Госпожи. Костлявое, не оформившееся тело Юли, не шло ни в какое сравнение с прекрасными формами Мадам. И Аня в душе признала, что Юлькина идея трахнуться с историчкой, была весьма не плоха.
     Таким образом, обе десятиклассницы, хоть и преследуя разные цели, приняли игру Евгении Павловны. Юля уже была повержена, и теперь вылизывала каждый пальчик на руке Госпожи. Осталось лишь убедиться в лояльности Анны. И Женечка решила сделать это немедленно. Оторвав взгляд от первой ученицы, Женя посмотрела на Аню. Девочка заметила движение в ее сторону и тоже подняла глаза. Минула секунда, и учительница строго спросила:
     - А ты разве не хочешь поздороваться с учителем?
     Еще три секунды ушли на сбор необходимых сил. Анечка была морально готова к тому, чтобы включиться в игру, но сейчас мораль отступила. Теперь нужны были элементарные физические силы, чтобы привести оцепеневшие мышцы в действие. Но девочка справилась с собой:
     - Добрый день, Мадам! - Тихо, но не шепотом проговорила вторая ученица.
     Это был второй и последний раз, когда в комнате раздался свист безжалостного ремня. Он стеганул Аню по голым ляжкам, одетым всего лишь в тонкие колготки. Девочка скорчилась от боли и инстинктивно присела сантиметров на пять. Из глаз посыпались слезы. Кожа под нейлоном горела, а Анечка жалобно потирала ножки. Девочка смотрела с испугом на Евгению, а та сверкала очами, в которых стояло наслаждение оттого, что девочка заплакала. Женечка была уже близка. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, и теперь находилась на грани чего-то такого, что должно перевернуть ее жизнь. Не давая девочке успокоиться, Мадам набрала в легкие побольше воздуха, и жестко приказала:
     - Подойди сюда! А теперь запомни: когда здороваешься с Мадам, таким, как ты, маленьким шлюшкам, полагается кланяться. А теперь - на колени! - Госпожа протянула, было, руку к плечу Ани, чтобы склонить ее вниз, но девочка, не переставая заливаться слезами от унижения, сама грохнулась на пол. Увидев такую покорность, Женечка продолжила уже более мягким голосом. - И еще. Прилежным ученицам Госпожа позволяет поцеловать руку, но такие, как ты, не заслуживают этого. Поэтому ты сейчас же будешь целовать меня здесь! - Указательный палец ткнул в ногу в том месте, где заканчивались чулки. - И только попробуй подняться выше чулка, пока я не разрешу. Ясно?
     - Хорошо, Госпожа! - Ответила Аня.
     Головка ученицы потянулась вперед. Губы коснулись тонкой нейлоновой пелены. Анечка стала лобызать черную ткань. Боль от удара потихоньку проходила и на ее место заступала какая-то странная незнакомая доселе истома. Впечатление было такое, будто сам организм, после жестокой порки, нуждался в ласке и нежности, и теперь насильно засылал в половые органы все больше и больше похоти. Какая-то непреодолимая сексуальная тоска парализовала Анечкину промежность и залила тяжелым раскаленным свинцом клитор и губы провинившейся ученицы. От жалости к себе Анечка зарыдала еще сильнее, но не осмелилась прекратить поцелуи господской ножки. Ей очень хотелось подлезть рукой под колготки и поласкать себя прямо через трусы, но соответствующего приказа пока не поступило. Ей вполне хватило бы несколько движений, чтобы быстро обкончать свои трусики, но она вдруг поняла, что не сможет тогда продолжать целовать Мадам. Тогда Анечка решила чуть приподнять голову и посмотреть в глаза Евгении Павловне.
     Женечка, оказывается, уже давно закрыла глаза, и теперь искала то, что же ей не хватает. Она прямо-таки истекала от возбуждения и восторга, но этого было недостаточно. Когда она почувствовала, что Аня приподняла голову, Женечка посмотрела на нее и нашла то, что искала.
     Мадам увидела, как маленькая шестнадцатилетняя девушка, которая наверняка еще оставалась девственницей, целует ее ноги, а по розовым щекам Ани катятся слезы и моментально впитываются в чулки. Мокрое пятно растет прямо на глазах, и вот уже девочка вылизывает собственные слезы с ноги своей Госпожи, а из глаз им на замену уже надвигаются новые соленые капли. Чувствительность кожи под намокшими чулками увеличивается, а девочка все продолжает пить озеро своего унижения.
     Госпожа охнула. Горло перехватило судорогой, а ноги моментально стали ватными. Зацелованная Юлькой рука оторвалась от нее и защемила левый сосок между пальцами. Женечка опять посмотрела на вылизывающую собственные слезы Аню и, придавив сосочек еще больней, сильно и незаметно для учениц кончила.
     Секунд пятнадцать она не могла даже дышать потому, что приятная боль от прищемленного соска все еще текла в мозг, парализуя оргазмом легкие. Но все приятное когда-нибудь кончается. Женя бурно выдохнула, и очень трудно давшимся ей движением оттолкнула обеих девочек от себя. Те повалились на ковер и стали смиренно глядеть на свою Госпожу.
     - Т-т-т-а-а-ак! Хорош-ш-шо-о-о! - Проговорила Женя так, словно заикалась всю жизнь. -
     Здороваться с Госпожой Учит-тельницей вы уже ум-меете. Попробую научить вас еще чему-нибудь. Вам понравился первый урок?! - Неожиданно повысив интонацию, спросила Мадам.
     - Да, Госпожа! - Сказала лежащая на ковре Юля и опустила голову.
     - Да, Мадам! - Прошептала Аня, сидя на коленях.
     - Теперь - урок следующий! Ты! - Палец указал на полулежащую Юльку. - Встань. Теперь подними ее. - Палец пополз в сторону Анны.
     - Да, Госпожа! - Неизвестно откуда, в голосе Юли появилось совершенно не наигранное благоговение. Она быстро встала и сделала шаг к подруге, при этом ни на секунду не отрывая глаз от Госпожи.
     - Начинай раздевать ее. - Уже спокойно и уверенно приказала Евгения Павловна.
     Руки Юли потянулись к однокласснице. На Ане была надета юбка чуть выше колен, телесные колготки и розовая блузка, под которой угадывался белый лифчик. На шее красовалось ожерелье из пластмассовых шариков, сделанных под изумруд.
     Первым делом Юля решила избавить Анечку от блузки. Верхняя пуговица легко поддалась и Юля уже потянулась ко второй, но Госпожа вдруг быстро подошла к послушницам и вцепилась ногтями в нежную кожу на ладони Юлечки. От боли девочка вскрикнула, и ее взгляд тут же превратился из благоговейного в испуганный.
     - Что ты делаешь, неумеха?! Кто так раздевает женщину?! - Госпожа была вне себя, а Юля, ничего не понимая, корчилась от боли в руке, которую Женя так и не отпустила. - Идиотка! Запомни! Когда раздеваешь девушку, ты должна целовать каждый участок кожи, который только что освободила. Ну-ка, сначала. - Женечка бросила руку Юли и ловко застегнула уже расстегнутую пуговку.
     - Простите, Госпожа! Я буду стараться! - Только и прошептала Юля.
     Она снова взялась за одежду подруги, но теперь она приблизила свое лицо к Аниной груди, и, не желая более выводить Госпожу из себя, приготовилась тут же подарить поцелуй открывшейся ключице. Снова расстегнув ворот, девочка отогнула левый борт блузки и быстро чмокнула Анечку в немного веснушчатую грудь. После чего проделала то же самое с правым бортом, а когда оторвала губы от правой ключицы, тут же получила увесистый шлепок по плечу. Мадам опять что-то не понравилось, хотя это было уже не так больно.
     - Боже! Кто так целует женщину. Тем более, в грудь. Смотри. - Женечка сама наклонилась к груди Анны, но приблизила губы лишь на пять сантиметров и стала объяснять. - Когда ты целуешь кожу девушки, губы надо держать расслабленными и чуть влажными, - Госпожа облизнулась, - а когда касаешься тела, нужно чуть вывернуть губки, а язычком немного подцепить снизу маленький кусочек кожи и защемить его между языком и верхней губой. А потом сразу отпустить и повторить в другом месте, пока не перецелуешь всю. Ясно? А-а-а. Ладно, покажу. - И Женя, совершенно забыв о том, что госпожам вроде как не принято целовать своих служанок, стала пылко осыпать верхнюю часть груди Анечки возбуждающими уколами своих умелых губ. Юля не могла вымолвить ни слова, и просто глазела на происходящее.
     А что же Анечка? Анечка до этого момента стояла и наблюдала за всем происходящим чересчур спокойно. Ее больше беспокоило то, что ей пришлось вылизывать ножку у ее училки. Слезы уже прекратились, но она готова была снова зарыдать, случись что-нибудь еще.
     Девочка даже не очень поняла, почему это вдруг Евгения Павловна стала целовать ее, но неожиданно это принесло Анечке такое сильное наслаждение, что она позабыла все на свете. Поцелуи опытной женщины сразили ее. Аня не могла видеть, что именно Госпожа делает с ее кожей, но это было чертовски приятно. Какой-то странный и очень сексуальный огонь маленькими вспышками обугливал девочку изнутри, а сердце, видимо испугавшись, что вся кровь свернется от этого пламени, погнало ее вниз, к самой промежности. Но сильно возбудиться Аня не успела. Наверное, сильные переживания и впечатления сегодняшнего дня сыграли свою роль, и стоило Анечке совсем немного расслабиться и сконцентрировать внимание на зацелованной груди, как ее ноги сами напряглись, голова закружилась. Собственная рука сама схватила Анну за лобок, прямо через юбку. И когда Анечка закрыла от наслаждения глаза, оргазм настиг ее. Не тот, который приносит удовлетворение, а тот, который оставляет после себя непреодолимое жгучее желание, от которого никуда не скрыться, и которое невозможно терпеть.
     Анечка вскрикнула, и Евгения тут же поняла, что произошло. Перекошенное лицо ее лучшей ученицы рассказало ей обо всем.
     Она сразу же прекратила поцелуи и победно сказала:
     - Вот видишь, как бывает, если правильно поцеловать женщину? Попробуй сама.
     - Хорошо, Госпожа! - Кивнула Юля и, расстегнув следующую пуговицу, заняла ее место.
     Анечке пришлось признаться себе, что Юлька была права. Права в том, что быть с настоящей лесбиянкой это совсем не то, чем занимались они после школы. Поцелуи Юли, которая хоть и старалась, меркли перед волшебством Евгении Павловны. Аня потихоньку приходила в себя, подставляя свою грудь уже под Юлины губы, но Женечке это быстро надоело, и тут же последовал новый приказ:
     - Хватит мусолить. Снимай с нее блузку. Теперь переходи к юбке.
     Юля безмолвно подчинилась. Блузка упала на диван, а девочка стала расстегивать молнию на юбочке подруги. Аня извивалась под ее руками, желая подставить под руки свои более интимные места. Желание разъедало ее, и девочка уже не стеснялась этого. Маслянистые глаза шарили то по своему телу, то по обнаженной плоти Евгении. Прямо сказать о том, что ей очень хочется, она боялась, помня правила, но стоять спокойно она тоже не могла.
     Наконец, Юлька справилась с молнией и теперь встала на колени перед подругой. Женечка наоборот выпрямилась и, сложив руки на груди, с удовольствием наблюдала за происходящим. Аня аж изогнулась, пытаясь воткнуть свой, еще совсем не раздетый, клитор в ротик одноклассницы, но ей это не удалось потому, что Юля опустилась еще ниже и теперь стала медленно закатывать юбку, не прекращая целовать нейлоновые колготки. Вот она уже посередине между коленкой и пахом. Вот еще выше. Еще. Еще! Вот губы коснулись бедра. Показался белый треугольник трусиков под колготками. Аня вздрогнула. В душе она молила Бога, что бы он направил Юльку туда, где давно стоял возбужденный клитор, которого пока не было видно, но который уже чуть выпирал на фоне плотной и ровной ткани трусов. Аня знала, что уж что-что, а сосать Юля умеет. А это даст ей то самое, чего уже так долго (минут пять) она ждала. Вот Юля стала перемещаться к центру. Она целует пах, теперь край лобка, теперь лобок по центру. «Ниже, любимая, ниже, пожалуйста!», кричит в душе Анечка. Юля будто слышит ее, и нацеливается на маленький бугорок под одеждой, но тут сильные пальцы хватают Юлю за волосы, и оттаскивают ее от Ани вместе с оргазмом, который должен был уже так близок.
     Вздох разочарования наполняет комнату, а за ним раздается следующий приказ Жени:
     - Так! Хорошо! Теперь - колготки. - Госпожа сама подходит к полумертвой от возбуждения
     Анне и засовывает пальцы ей под свернувшуюся в клубок юбку. Затем поддевает нейлон и резко стаскивает его до самых колен. Теперь Аня выглядит очень привлекательно. Сильно возбужденная, покачивая бедрами, она стоит со спущенными колготками и задранной юбкой. Единственной преградой, охраняющей ее писюлю, остаются беленькие трусики. Картина такая, будто она только что собиралась показать кому-нибудь свою киску, но в последний момент застеснялась.
     Но Госпожа нарушила эту гармонию. Евгения Павловна схватила несчастную девушку за промежность и пролезла под резинку трусов. Приятная теплая влага тут же осела на ладони Женечки. Аня заохала, подумав, что сама Мадам хочет довести ее до экстаза, но нет. Евгения Павловна тут же извлекла руку наружу и поднесла ее к лицу Анечки.
     - Оближи! - потребовала она.
     - Х-хор-рошо, М-мадам! - Выдавила Аня. Ее язычок стал собирать собственную смазку.
     Возбуждение от этого, конечно, не уменьшилось.
     - Отлично! - Сказала Госпожа, когда на ладони не осталось и следа похотливых выделений.
     - А теперь я научу вас, как надо снимать трусики с девушки. Ну-ка, иди….А ты что делаешь, тварь?! - Вопрос, прозвучавший как набат, был обращен уже к Юле, которая несколько секунд назад выпала из поля зрения Госпожи. Теперь девочка развалилась на ковре и самозабвенно дрочила. Увидев это, Мадам пришла в ярость. Глаза сверкнули. - Ах, ты, дрянь! Я тебе покажу, как мастурбировать на уроке! Ты у меня завоешь! - Евгения Павловна уже держала в руках ухо Юли и теперь сильно его выкручивала.
     - Пр-пр-простите меня, Госпожа! Простите, пожалуйста! - От боли Юлька уронила слезу. -
     Я все сделаю, только простите!
     - Хорошо! - Сказала добрая Госпожа. - Но теперь тебя придется наказать. Руки за спину, быстро. - Мадам схватила отброшенный ремень и стала скручивать руки девочки.
     Аня продолжала стоять, но ее состояние все ухудшалось. Видя, как издевается над ее подругой учительница, девочка поймала себя на мысли о том, что ей это нравится. Ей почему-то очень захотелось, чтобы Юлька действительно заплакала. Сильно заплакала. Раньше Аня всегда ненавидела, когда кто-то плачет. А теперь это вдруг стало для нее приятным. Все эти мысли делали Аню отвратительной самой себе, неблагодарной эгоисткой. Сколько потрясающих часов подарила ей Юля? Сколько замечательных оргазмов Аня пережила с ней? И вот теперь, она хочет, чтобы Евгения сделала Юльке больно. И ничего с этим чувством не может поделать.
     Когда Мадам стала вязать Юльке руки, Аня начала захлебываться от страсти. Еще до этого намокшие трусики утеряли всякую возможность продолжать впитывать в себя влагу, и теперь две юрких капли потекли по обеим ногам. Но не успели они проползти и пяти сантиметров, как Госпожа закончила связывать Юлю, и молвила:
     - А теперь сними с нее трусы. Видишь, они испачкались.
     Слава Богу, на этот раз Юля поняла, что от нее требуется. Она стала наклоняться перед Анечкой, и, когда ее губы поползли по животу подруги, со второй попытки зацепила резинку зубами.
     Стащив одну половину, Юля переползла на коленях к другой стороне, и проделала ту же операцию. Потом еще, еще. Трусы теперь оказались почти на коленях. Чуть раздвинутые ножки Анечки выглядели очень соблазнительно. Сама девочка, совсем не контролируя себя, подалась бедрами вперед, выставив на показ свою бесстыжую мокрую писю. Анечка просила взглядом, чтобы подружка подалась еще немного вперед, и тогда она сама смогла бы уткнуться истомившимся клитором в ее губы. Но Юля, помня о наказании, не могла решиться приблизить ротик к мокрому месту Анечки, хотя ей как всегда хотелось этого.
     Но Евгения Павловна сама на этот раз помогла девочкам получить желаемое. Сама не зная, что исполняет мечты обеих послушниц, Госпожа приказала:
     - Ну, а теперь ты возьмешь у нее в рот. И будешь отсасывать ее, пока она не спустит. И если мне покажется, что она спустила плохо, берегись.
     - Хорошо, Госпожа! - Еле успела ответить Юлечка, прежде чем ткнулась в мокренькую промежность.
     - Спасибо, Мадам! - Только и прошептала Аня.
     Надо ли говорить, что все произошло слишком быстро. Трахая сама себя писькой подружки, Юля была похожа на месячного щенка, суетливо ищущего сосок матери. Ей было крайне неудобно, но очень приятно. Она всегда любила, когда Анечка сильно намокала. Вылизывать это все между ног у подруги с ее гладкой возбужденной кожи, казалось Юле наивысшим кайфом. Она, конечно, не смогла бы кончить от этого, но зато потом, все еще ощущая соки на языке, можно было подставить себя в Анечкин рот, и от таких ощущений оставалось только визжать от восторга. Эти мысли пронеслись в голове десятиклассницы моментально. Ее, и без того сильное, возбуждение стало размером с небоскреб. Ей захотелось соединить ножки, но Аня не дала ей сделать этого. Девочка издала придушенное «Ах!», после чего прижала голову Юли к себе еще сильнее, и стала подавать бедрами так, что чуть не разбила губы подруги в кровь. Делая так секунд десять, в конце Анечка чуть брызнула теплой смазкой на Юлькин язычок, и замерла.
     Юля не собиралась, тем не менее, останавливаться, но ощущения были слишком сильными, и рука Анны оттолкнула ее голову. Разочарованная девочка перестала сосать и отодвинулась.
     Госпожа, тем временем, наблюдала всю сцену, с трудом удерживаясь оттого, чтобы не заняться рукоблудием. Увидев, что Юля уже довела Анечку до конца, Евгения заплетающимся языком сказала:
     - Оказывается, ты кое-что уже умеешь. Твоя учительница хвалит тебя. И за то, что ты так хорошо пососала у своей подружки, я разрешаю тебе сделать себе приятное. Но, с одним условием. - Женя стала развязывать руки Юли. На запястьях явно отпечатались красные полосы.
     - Я готова на что угодно, Госпожа! - Юля говорила правду.
     - Условие такое! Ты будешь лизать меня между ног и одновременно дрочить свой клитор. И еще: ты не должна кончить раньше, чем я. Ясно? - Лицо Женечки совсем раскраснелось. Глядя на нее, можно было предположить, что она и так кончит гораздо быстрее своей ученицы.
     - Конечно, Госпожа! Благодарю Вас! Я очень хотела полизать Вам! - Юля совсем растеклась в своем унижении, но ей это уже нравилось.
     Евгения Павловна смогла, наконец, расслабиться. Она прилегла спиной на подушку, и шикарным жестом с очень большой амплитудой широко раздвинула ноги. Затем поманила пальчиком Юлю, которая задохнулась от восхищения.
     Странное чувство посетило Юльку. Раньше, когда она была возбуждена, но не могла удовлетворить свою киску, она чувствовала себя не в своей тарелке. Неприятное жжение внизу живота сопровождалось легким головокружением. Соски ныли так сильно, что их приходилось украдкой почесывать. Теперь же совсем промокшая, возбужденная и ни разу не кончившая девочка была готова находиться в таком состоянии хоть два часа. Да и само состояние как-то изменилось. Сосочков она почти не чувствовала, хотя они и торчали как свечки из праздничного торта. А вот жжения совсем не осталось. Напротив, девушка чувствовала лишь очень острое покалывание в клиторе, а так же приятную теплоту во влагалище. И это состояние было слишком приятным, чтобы терять его.
     Сейчас она смотрела на развратно развалившуюся на диване Госпожу. Дух захватывало от вида блестящей от выделений промежности. Губы женщины приятно выделялись темным пурпурным цветом на фоне белых, утерявших загар, бедер. Весь бутон Евгении Павловны был в точности похож на мясистый цветок гладиолуса, с шикарными толстыми губами и разработанным клитором, из которого весь этот цветок рос.
     Юля поползла к Госпоже. Еще будучи в полуметре от нее, девочка стала раскрывать ненасытный ротик и чуть вытаскивать мокрый от слюны язычок. Когда Юлечка достигла господских прелестей, она сразу ткнулась в них мордашкой, и стала тереться щечками и губами обо все мокрое, сильно пахнущее пространство между ног. Ее лицо сразу собрало влагу с писи Мадам, и теперь блестело. Маленькие капельки попали даже на ресницы Юли, которая стала выглядеть, как только что умывшаяся первоклашка.
     Госпожа торжествовала. Уже во второй раз за этот, по истине, удивительный вечер. Молодая бархатная кожа шестнадцатилетней девушки сводила ее с ума. Этот маленький котенок ласкался с ее писькой, требуя еще больше влаги, которую готов был тут же слизать. Девушка не понимала, что же с ней происходит. Бедра тряслись помимо ее воли. Клитор торчал, как никогда раньше, и Евгения Павловна лишь просила Господа, чтобы девочка задевала его как можно чаще. Женечка втянула живот, но это сделало ощущения еще более концентрированными. Влагалище сжалось, и Женя вдруг поняла, что ей нужно еще:
     - Войди в меня. - Попросила она ученицу нежным и совсем не господским голосом. - Войди и возьми в ротик клитор. Поцелуй меня в него.
     Юля, не отвечая, исполнила просьбу Мадам. Сразу два пальца погрузились в Женечку и стали там озорничать. Они то изображали змеиный язык, вибрируя в унисон по всей длине влагалища, то разъединялись, начиная раздвигать сжавшиеся стеночки. А уж ротик, конечно, не забывал о полностью вылезшем наружу клиторе Госпожи.
     Всеми забытая Аня ошалело разглядывала происходящее. Она была совсем не против продолжить эту игру, но немного боялась сама вступить в нее третьей. Она могла залезть сейчас на ротик Мадам и прижать к нему свою розовую кисочку. А могла и подлечь личиком под промежность Юли, а собственным пальчиком гладить свой бугорок. Потерпев пару секунд, она решилась на компромисс. Анечка подползла к извивающейся Мадам и в самое ухо прошептала:
     - Простите, Мадам! Можно я сейчас поцелую у Юли?
     - К-к-конеч-чно! - Единственное слово, на которое у Женечки хватило сил.
     - Спасибо, Мадам! - Находясь уже в пути к письке Юли, ответила прилежная Анечка.
     Девочка подлезла под приподнятую попку сосущей Юльки. Клитор девушки навис над лицом Анны, до которого оставалось сантиметра четыре. Оставалось только найти своим пальчиком собственную розочку между ног, и можно было браться за дело. Девушка стала ритмично обрабатывать оба участка и довольно быстро настроилась на предоргазменную волну. Ее вновь переполняло тепло.
     На другом фронте все близилось к кульминации. Юлька, почувствовавшая язычок Анечки на своей писе, заработала между ног у Госпожи намного быстрее. Единственная, кто сегодня еще не кончал, Юля хотела побыстрее связать Евгению Павловну узами экстаза, и поэтому ее язык теперь шаркал по клитору учительницы, как наждак. Пальцы уже просто трахали маслянистое из-за густых выделений влагалище.
     Ощущения Женечки теперь не смог бы описать даже Куприн. Она была в забытьи. Все десять миллионов нервных окончаний теперь находились у нее в промежности! В мозгу засело видение одной большой мокрой дырки, над которой нависал клитор, размером с арбуз, а губы вокруг напоминали паруса. В это гигантское влагалище постоянно влезали чьи-то пальцы, толщиной с хобот, вызывая такие мощные толчки страсти, что мозг отказывался их принимать, и эта сокрушающая похоть разливалась по всему телу, парализуя его. Последней частью, которая еще повиновалась хозяйке, был рот. Он тяжело выкрикивал низкие стенания приближающегося, словно на ракете, оргазма. Но этого все еще казалось мало, и тогда, собрав последние силы, Женя закричала:
     - Засунь ее туда! Засунь всю! Трахни! Глубже! Еще, еще!
     По началу, Юля не поняла, что она должна делать. Девочка сама еле сдерживалась, чтобы не обспускать ротик одноклассницы, и поэтому все движения уже давно совершала механически. Но, когда, после всех криков, Госпожа подалась чуть вперед и изогнулась еще сильнее, Юля поняла, что именно у нее просят. Девочка на секунду вынула пальцы целиком из вагины, а потом, быстро сложив лодочкой ладонь, впихнула ее внутрь учительницы по самую кисть. Рука вошла в мокрое дупло, как якорь в морскую воду. Юля быстро нашла внутри что-то торчащее и упругое и стала выкручивать это. Сделав пару движений, Юлька вспомнила, что выпустила клитор, и теперь снова набросилась на него зубами, а пальцами сжала шейку матки так сильно, что чуть не задушила Госпожу.
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! О-й-ё-ё-ё-ой! - Женя кончила так, что ей показалось, будто мозги расплавились и теперь кипели, брызгая по стенкам черепа. Бедра колотились о рот ученицы, трахая ее клитором. Рука во влагалище так и не отстала от ее глубин, и теперь, казалось, тонны сока лились на Юлечкин подбородок, грозя утопить ее. - А-а-а-а-а…!
     «Наконец-то!» успела подумать Юлька. Она отпустила мысленную педаль тормоза, сдерживающую ее первый за сегодня экстаз, а остальное природа закончила за нее. Оргазм уже отпускал Евгению, когда Юлька мощно вдавила голову Анечки в пол и прижалась к ее лицу всей промежностью, закрывая и рот и нос, грозя задушить подругу. Рука непроизвольно вцепилась в сосок, а голова, откинувшись назад, мелко-мелко закивала. Глаза давно закрылись, и теперь девочке оставалось только закричать, что она и сделала:
     - Ай-ай-ай-ай-ай! - Кричала Юля, пока у Ани еще хватало воздуха не прекращать движения языком. Но только чуть ее ласки ослабли, как Юля отпрянула от нее, и, выдернув из влагалища уставшую руку, сама довершила дело, сразу засунув палец в себя. Теперь девочка охала, а потом завалилась на бок, и с глубоким «Уф-ф!» перестала кончать.
     Аня не видела всего этого. В этот раз ей вполне хватило и того, что она слышала. Звуки всех этих оргазмов ее Госпожи и ее подруги сделали свое дело. Ну а, так как, ее пальчик уже давно без устали трудился над собственным персиком, залезая иногда и внутрь писечки, ей не составило большого труда поддержать этот оргазменный концерт. Еще пяток привычных движений и, вот уже последняя участница оргии, широко разведя ноги и засовывая между них средний палец, заойкала и стала мотать головой. Палец не останавливался еще секунд двадцать, а потом спустившая девочка расслабилась. Губы издали странный звук, похожий на «Вау!», и в комнате воцарилась тишина. Все трое спали мертвым сном, и только за стенкой слышались звуки телевизора, в котором очередной Дон Гандониос просил руки у очередной Проститульи.
     Уже поздно вечером Юлька провожала Анну домой. Разговор не клеился. Каждая переживала случившееся по-своему. Когда девочки остановились около подъезда, Юлька как-то неловко попыталась поцеловать свою любимую. Аня холодновато ответила на поцелуй, и грустная Юля отвернулась и поплелась прочь. Аня смотрела ей вслед, вспоминая, как совсем недавно она хотела, чтобы Юлька испытала боль. Ей стало стыдно и одновременно хорошо. Оттого, что у нее есть такая замечательная подруга. Ане захотелось как-то приободрить любовницу, и тогда она крикнула:
     - Юль! Слышишь? - Юля обернулась. - Это была хорошая идея! Ты молодец. Я тебе очень благодарна. - И Анечка сразу скрылась за дверью.
     Юлька улыбнулась и уже в совсем другом настроении побежала домой.
     Но счастье не вечно! Три недели рая закончились так же неожиданно, как и начались. Через два дня, в субботу, у Юльки был день рождения, на который были приглашены Анечка и Юлькин двоюродный брат Алексей.
     Едва увидев этого молодого спортивного парня, Аня поняла, что влюбилась по уши. Она ничего не сказала Юле, но парочка ее томных взглядов достигли брата подруги, и весь вечер они шушукались, сидя на диване рядом друг с другом. Юля ничего не замечала, упиваясь подарками и закусками с шампанским. В воскресение все было, как обычно: Юлька прискакала к Анне домой. Девочки, как всегда, поласкались, а потом Юля ушла к себе. Но в понедельник, сразу после последнего урока Анна бросила ей «Ну, пока», после чего исчезла в неизвестном направлении. Целый день Юлька сидела на диване, даже не вспомнив о сексе, и ломала голову, думая о поведении подруги.
     На следующий день Юля настроилась на то, чтобы серьезно поговорить с подругой после уроков, но Анечка снова перехитрила ее. Она оставила портфель в школьном гардеробе, а потом попросилась выйти из класса за пятнадцать минут до конца. Юлька почти час бродила вдоль школьного двора, ожидая свою девушку, но безуспешно.
     Она оборвала телефон, но этим только довела отца Ани до белого каления. В конце концов, он сказал ей, что передаст Ане, что она просила позвонить, и, не попрощавшись, метнул трубку на место.
     Юля разрыдалась и решила про себя, что завтра же она выдернет все волосы своей подружке еще до начала уроков. Но на следующий день Аня просто не пришла в школу! Это был конец!
     Юля, не помня себя, доплелась до дому, и там ее ждал еще один удар. Мать, открывшая дверь, тут же радостно стала докладывать ей, что только что ей звонила тетя Галя, спеша сообщить о том, что, наверное, у Лешеньки, наконец, появилась девушка. А то ему уже девятнадцать, а он все то на стадион, то за компьютер. А теперь он сразу же после института бежит бриться и исчезает в неизвестном направлении. «Наверняка с кем-то познакомился?», спросила наивная мать у Юли.
     - Да, наверное…, - только и сумела выдавить из себя брошенная и забытая девочка.
     Она заперлась у себя в комнате и долго плакала, вспоминая последние три недели.
     Но через час она вытерла слезы. Потом умылась, подкрасилась и причесалась. Затем она позвонила отцу Ани и напросилась к нему, соврав, что должна забрать какой-то учебник.
     На самом деле, придя в знакомую, но такую чужую теперь, квартиру, она отрыла в столе Анны записную книжку. Быстро найдя нужную страницу, девочка набрала номер, и, когда на другом конце провода ответил приятный голос, не стесняясь ничего не понимающего Анькиного отца, стала говорить:
     - Евгения Павловна? Здравствуйте, это - Юля. Да, да. Это я. Евгения Павловна! Вы не могли бы помочь мне. Мне вдруг стала очень интересна история острова Лесбос. Войны, правители и все остальное. Вы не могли бы дать мне что-нибудь почитать?
     - М-да? - Задумавшись, промычала Женечка. И, после небольшой паузы, закончила. - Ну, ладно. Заходи.
     На другом конце трубки раздались гудки. Заметно повеселевшая Юлька, махнув на прощание отцу бывшей любовницы, на ходу натягивала куртку. Уже в лифте она достала из кармана плеер, и вставила наушники. А когда она вышла из подъезда, в ее ушах звучал голос Александра Малинина, даривший надежду:
     - Как она ждала, как она звала? Как она пила виски?
     - Леди Гамильтон, Леди Гамильтон, ты была моей жизни!


Следующий урок: физика